Рандеву

Подтекст полностью ускользнул от Эрика, и я не могла этого понять. Ведь то, о чем Петер говорил на самом деле, лежало на поверхности. И не только. Должно быть, слово «виновата» было написано у меня на лбу на четырех языках. С жирными восклицательными знаками. Воздух застревал в горле, но я понимала, что должна ответить. Посмотрела вокруг и обнаружила, что все сидят, уставившись на меня. Мною овладела паника.

Собрав всю силу воли, какую только смогла, я выдавила из себя улыбку.

— Никогда не думала, что мне так понравится готовить…

Ну пожалуйста, давайте поговорим об этом — отличная тема!

Петер наблюдал за мной. Он не спускал своих карих глаз с моего лица, как будто хотел исследовать меня, чуть ли не препарировать.

Я сняла несуществующую соринку с джинсов и принялась скрести коленку, чтобы больше не надо было никуда смотреть.

— Должно быть, это очень приятно, — услышала я голос Петера, — если можешь делать то, что тебе нравится.

Пусть он прекратит, пусть он сейчас же прекратит! Иначе я не выдержу.

— Можно мне еще кофе?

Это сказал Пьер-Антуан — парень, похожий на испанца.

Я встала и налила ему кофе. Ну что, на этот раз пронесло? Меня все еще колотило. Я автоматически наполнила и остальные чашки, чашку Петера тоже, причем в последнюю очередь. В его глазах это, наверное, выглядело отчаянной попыткой создать видимость, что все нормально.

Разговор прекратился, и наступившая тишина буквально душила меня. Полчаса или три четверти часа вдруг показались мне вечностью. Невыносимо.

— Прошу прощения, — я встала из-за стола. — Мне надо кое-что сделать.

Когда я спускалась с холма к озеру, в лицо мне бил холодный ветер с мелким дождиком. Жесткие стебли травы терлись о джинсы, которые медленно, но верно промокали насквозь. Дождь усиливался, но даже если бы разразилась гроза с молниями, поднялся ураган и посыпался град, я не вернулась бы домой прежде, чем услышала отъезжающий «лендровер» Петера.

У озера я присела на мокрую траву и стала смотреть на тысячи кругов, расходящихся по воде. Они пересекали друг друга, их становилось все больше.

Я обняла руками колени. Успокоиться не удавалось, сердце все еще колотилось в горле. Я буквально разрывалась на части от смятения и бессилия.

И мне было страшно. Ужасно страшно.

Ситуация вышла из-под контроля.

24

Тео и Бетти были родом из Утрехта и жили там на канале над своим рестораном. Они продали его, чтобы основать здесь частную гостиницу. Это была примечательная чета. Он — высокий, крупный, со щетинистыми бровями — производил впечатление диковатого человека, хотя был очень дружелюбен. Она, напротив, хрупкая, ростом уж точно сантиметров на тридцать ниже мужа, с короткими каштановыми волосами и такими тонкими бровями, что они казались вытатуированными. Но прежде всего бросались в глаза ее очки в эффектной синей оправе.

Тео и Бетти с возрастающим энтузиазмом показывали нам комнаты для гостей (их было шесть) с побеленными деревянными балочными потолками и необработанными дубовыми полами. Обставлены они были старинной мебелью. Их частная гостиница располагалась не в доме, как у нас, а на противоположной стороне площадки с водоемчиками, фонтанами, кустами роз и статуями. Залитая солнцем, такая картинка выглядела бы на их веб-сайте весьма привлекательно, но сейчас по серому гравию беспрерывно стучал дождь.

Я наколола на вилку кусочек рыбы. Сом, приготовленный во фритюре. Тео был шеф-поваром, если ему можно было верить, он заслужил такой титул, хотя сегодня его кулинарные изыски не шли мне впрок.

— Вам удалось выгодно продать дом в Голландии? — спросила Бетти. — Мы смогли это сделать.

— Нам удалось все на свете, — ответил Эрик. — Мы купили свой дом в девяностые годы за двести с небольшим тысяч — гульденов, конечно. Тогда в этой деревне кроме ее обитателей еще никто не хотел жить. Друзья сочли нас сумасшедшими, и все потому, что мы переселились так далеко. Сразу замечу, что сейчас никто из этой компании не живет в городе.

— Видно, это общая тенденция в Голландии, — сказал Тео. — Двадцать лет назад все стремились в город, а теперь в основном уезжают подальше из него. Такая нынче мода. Едут во Фрисландию, Гронинген, Дренте… в провинцию, где еще есть место.

— И остались дома по разумной цене, — поддержала мужа Бетти.

Я сделала глоток вина. Я выпила многовато, но это помогло мне успокоиться и кое-как продержаться вечер.

— Тоже пройденный этап, — Эрика разговор явно заинтересовал. — Тот же самый дом у нас в деревне, который еще пятнадцать лет назад стоил двести тысяч, в прошлом году подорожал почти до пятисот. Но уже в евро. Невероятно, в сущности, как быстро это произошло. Больше ни о чем так не скажешь.

Бетти намазала кусочек тоста собственноручно приготовленным тапенадом[44] и пояснила: