Рандеву

Я сняла триста евро и положила банкноты в кошелек отдельно от других денег.

Теперь мне придется меньше тратить в супермаркете, реже покупать подарки детям и совсем ничего не брать себе.

Я пошла обратно. Женщина в одной из палаток показалась мне смутно знакомой. Блондинка лет пятидесяти в модной безрукавке. Ухоженная, загорелая, с хорошим макияжем. Когда я проходила мимо, она внимательно посмотрела на меня. Во взгляде женщины застыл вопрос, и вдруг я ее вспомнила. Это была та голландка из Амстердама, с которой мы разговаривали на вечеринке у Петера. Имени ее я не помнила, так же как не помнила ни одного имени, названного мне в тот вечер.

— Вот так встреча! — крикнула она и вышла из-за прилавка, чтобы поздороваться. — Ты ведь Симона?

Я кивнула, чувствуя себя глупо из-за того, что не могла вспомнить, как ее зовут.

— А я Люси, помнишь? Знаешь, кого я только что видела? Риту, она тоже где-то здесь.

Она обернулась, пытаясь найти Риту среди прохожих.

— Думаю, она пошла пить кофе. Джек тоже здесь, его всегда можно найти в кафе напротив банка на рынке.

— Джек? — переспросила я, при этом чувствуя себя очень неловко.

— Мой муж.

— Ах да, конечно.

— Знаешь что? — Люси взяла меня под руку, будто испугавшись, что я уйду.

Она снова огляделась, встала на цыпочки, чтобы получше рассмотреть окружающих, и принялась энергично махать рукой кому-то, кто стоял на другой стороне улицы, за палаткой. Потом наклонилась ко мне.

— Давай выпьем кофе. Наверное, Рита еще не ушла. Все равно сегодня никакой торговли.

Какая-то француженка заняла ее место в палатке с голландскими сырами, а мы направились обратно туда, откуда я только что пришла. Кафе оказалось незамысловатым заведением — пол выложен плиткой, стены побелены. Несколько посетителей, в основном мужчины, молча читали газеты и пили кофе.

В баре двое пожилых представителей сильного пола тянули из рюмок анисовую. Оба были одеты в вязаные свитера, один — в засаленной кепке. Здесь основную часть клиентуры, судя по всему, составляли приехавшие на рынок. Они сидели за столиками и болтали друг с другом.

В кафе было тепло. Люси подвела меня к столику, за которым сидели двое мужчин и женщина. Риту я узнала сразу. Тогда я хорошо запомнила ее густо накрашенные глаза и позвякивающие золотые украшения. Украшения были на ней и сейчас, но ни следа косметики. Люси взяла откуда-то еще один стул и села на него, кивнув мне:

— Присаживайся!

Потом обратилась к седому мужчине, расправлявшемуся с выпечкой, и выпалила на одном дыхании:

— Джек, это Симона. Ты видел ее на вечеринке у Петера и Клаудии, но не думаю, что вас представили друг другу.

Надо сказать, что память у Люси была прекрасная.

Я пожала Джеку руку. Рита рукопожатием не ограничилась. Она перегнулась через стол, чтобы поцеловать меня в обе щеки.

— Здорово, что ты тоже оказалась здесь! Будешь кофе? Эспрессо или с молоком? Капучино я тебе не советую, они не понимают, что это такое. Получишь высокий стакан, заполненный взбитыми сливками, с каплей холодного кофе на дне.

— Тогда эспрессо, — согласилась я.

Четвертым оказался лысеющий мужчина лет сорока, с высоким лбом. Это был Бен, муж Риты. Он еще не успел снять куртку. Бен тоже перенял французскую привычку целоваться в обе щеки.

Наконец-то можно было сесть. Официантка, худая девица с темными волосами, забранными в конский хвост, приняла заказ.

— Любишь сладкое? — спросила Люси.

Я кивнула.

Она что-то крикнула вдогонку официантке, я не поняла, что именно.

— Как ремонт, продвигается?

Четыре пары глаз выжидающе воззрились на меня.

— Мы уже ночуем в доме, — ответила я. — Гостиная пока временная, а ванная комната готова. У каждого своя спальня.

— Это прогресс! — Люси возвела взор к потолку. — И каковы ощущения от того, что снова спишь в своей кровати?

Я попыталась выдавить улыбку.

— Жизнь в караване комфортной назвать трудно.

— Думаю, что ощущения хорошие, — ответил за меня Бен. — Если какое-то время не имеешь уютного гнездышка, чтобы спать в нем, горячей воды, отопления и многого другого, начинаешь снова ценить мелочи… удобства цивилизации.

— В первое время да, — включился в беседу Джек, — но, честно говоря, к комфорту снова быстро привыкаешь.

Подошла официантка. Люси взяла у нее чашки с кофе и поставила передо мной тарелку с гигантским куском торта, увенчанного взбитыми сливками.

— Безе, — объявила она. — Вкуснотища. Так бы и лопала его весь день, но желудок не выдержит. Весы, кстати, тоже. Ела когда-нибудь?

Я покачала головой.

— Пробуй! Правда, уж очень сладко.

Безе было действительно приторно сладким. Мне показалось, что это взбитый яичный белок, перемешанный с сахаром. По мере продвижения внутрь появилось нечто розовое и стало крошиться. Есть это аккуратно было невозможно.

— Как у вас с отоплением? — услышала я голос Бена.

Я взглянула на него, но вопрос был задан не мне.