Рандеву

— Нет, Изабелла, тебе и правда пора спать. Уже девять часов, а завтра в школу.

Изабелла широко распахнула прелестные голубые глаза. Она знала, как добиться своего.

— Ах… Пожалуйста…

— Но только одну.

Сопротивляться я не могла. Меня угнетало чувство вины перед детьми. Если у дочери не было новой игрушки, ей приходилось читать вслух, пока малышка не засыпала посередине очередной сказки. Тогда я незаметно выскальзывала из ее комнаты.

— И чтобы я тебя больше не слышала, договорились?

Она кивнула и попросила «про утенка». Я пересела поближе и снова открыла книжку со сказками. От лампы, которая стояла на тумбочке рядом с кроватью, на глянцевые странички падал приглушенный свет.

Я так часто читала эту сказку, что знала ее чуть ли не наизусть. Я рассказывала Изабелле про маленького утенка, которого из-за неказистой внешности и серых перьев дразнили все обитатели птичьего двора, а мысли витали далеко.

Сегодня воскресенье. Неделя прошла. Завтра понедельник. Больше всего мне хотелось, подобно страусу, спрятать голову в песок, чтобы оградить себя от происходящего вокруг.

Не видеть дьявола, не слышать его.

Не получалось.

В прошлый понедельник Петер взял с меня плату за молчание, в своем духе — с ухмылкой, так, чтобы никто не видел, — и с довольным видом сунул деньги в задний карман брюк.

Он ушел, а я почувствовала себя совсем разбитой. В глубине души, очень глубоко, я все же надеялась, что это была просто злая шутка. Неуместная, но все же шутка. Но в ту минуту, когда он взял у меня деньги, слабый огонек надежды погас.

Ухватившись за край раковины, я закрыла глаза. Меня грела надежда, очень сильная надежда, что он свалится на своей машине в кювет, не справившись с управлением на дороге, или что его уродливый внедорожник врежется в столб и перевернется. Нелепый, фатальный результат невнимательности водителя.

Потом я вышла из дома и направилась к озеру. Было холодно.

Над водной гладью виднелись клочья тумана. Надо мной простиралось свинцовое небо. Проведя в оцепенении около часа и за это время мысленно умертвив Петера десятками различных способов, я снова вернулась к реальности.

Можно было пойти в полицию. Этот вариант я серьезно взвешивала в тот понедельник в полдень у озера. Написать заявление о вымогательстве. Но чем больше я об этом думала, тем больше осложнений видела на этом пути. Я понятия не имела, какими могут быть последствия, поступи я таким образом. Доказательств, кроме наших с Петером разговоров один на один, у меня нет. Если дело дойдет до суда, то, возможно, мне придется давать показания как единственному свидетелю. Кроме того, вероятно, домой пришлют протокол или полицейские заявятся сами, чтобы задать вопросы, кое-что уточнить, а это значит, что в один далеко не прекрасный день в наш двор въедет их машина. Эта более чем неприятная картина так и стояла перед моими глазами. У меня совсем не было уверенности в том, что местная полиция будет расследовать дело тактично.

Заявить в полицию — значит общаться с людьми.

Истинная причина того, почему мне не хотелось идти в полицию, заключалась в том, что я слишком боялась спровоцировать нечто, что потом зажило бы своей собственной жизнью. Ситуацию нужно было контролировать.

Сейчас мне следовало быть осторожной только с одним Петером Вандамом. Это все-таки проще, чем иметь дело с сотрудниками полиции — и кто знает, каких еще структур.

Легкость, с которой Петер вымогал у меня деньги и обманывал тех, кого называл друзьями, Эрика например, позволяла предположить, что он способен и на более неблаговидные поступки. Возможно, шантажировать замужнюю женщину было для него обычным делом… И скорее всего, даже не самым скверным на его счету. Может быть, нужно поменяться ролями?

Если бы я узнала что-то интересное — незаконные действия Петера, заслуживающие наказания, тогда можно было бы послать в полицию анонимку. Должно же быть что-то такое, за что его можно упрятать за решетку!

Сначала я воспламенилась этой идеей, но на том дело и кончилось. Я ведь не знала, с чего начать. Следить за его домом? Но когда? Мне надо быть здесь, с детьми, с парнями. Единственное время, когда я могу спокойно, не вызывая недовольства Эрика, уехать из дома, — это вечер пятницы. Другая возможность — побеседовать с людьми, которым Петер делал ремонт. Добыть информацию. Но Рита говорила, что любые новости распространяются в этих местах со скоростью звука. Я не очень хорошо сориентировалась в ситуации, но, похоже, Вандама здесь любили. Получается, что шансов добыть компромат у меня нет. О чем я только думала, намереваясь это сделать!

К такому выводу я пришла после долгих размышлений в тот полдень. Следовательно, выход был только один — уехать. Прочь из Франции. Сбежать отсюда.

«…и когда утенок увидел свое отражение в воде, сердце его дрогнуло. Он превратился в прекрасного лебедя…»

Изабелла спала. Я закрыла книгу, положила на тумбочку рядом с кроватью и выключила свет. Стараясь ступать как можно тише, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.