Раннее утро

Тот же день. Время близится к вечеру. Квартира Елены. Обстановка второй картины. На столе корзинка с продуктами. На тумбочке, перед портретом Соболева, большой букет цветов. В комнате  З о я  Г р и г о р ь е в н а  и  А н н а  А н д р е е в н а.

А н н а  А н д р е е в н а. Муж-то мой говорит, что Катя просто новую дорогу открыла Юрию. Вот как! Добилась такой удачи! Ей радоваться бы, а у нее в лице ни кровинки. Положила на стол эти самые бумажки, а сама слова сказать не может. Я и так к ней и по-другому — словно окаменел человек.

Телефонный звонок.

З о я  Г р и г о р ь е в н а (берет трубку). Алло! Да, я. Лена? Все собрала, что ты просила. Нет, Леночка, за корзиной никого не посылай, приходи сама. Нет, нет. Крайне нужно, чтоб ты пришла. И одна. Понимаешь? Ничего не случилось. Ты знаешь, если я говорю — нужно, значит, нужно. Хорошо. (Вешает трубку.)

А н н а  А н д р е е в н а. Сейчас хотите поговорить?

З о я  Г р и г о р ь е в н а. Да. Откладывать нельзя. Зачем? Да и не тот вопрос. Знаете, Анна Андреевна, не верю, а вместе с тем не знаю, что со мной делается… Конечно, я виновата. Мне и то не нравилось и другое… Молчала. Нужно было раньше вмешаться.

А н н а  А н д р е е в н а. У нас в доме словно какая-то черная тень на всем лежит…

З о я  Г р и г о р ь е в н а. Все понимаю, Анна Андреевна…

Пауза.

А н н а  А н д р е е в н а. Трудно вам будет с Еленой говорить… А больше ничего не придумаешь.

З о я  Г р и г о р ь е в н а. Что придумаешь? Не знаю, чего добьемся, но молчать нельзя. Нет, нельзя!

А н н а  А н д р е е в н а. Мы с Сергеем Ивановичем решили так: что бы ни случилось, Катя и Вовка останутся у нас. Про Катю я уж и не говорю — парнишку жалко.

З о я  Г р и г о р ь е в н а. А Юрий как?

А н н а  А н д р е е в н а. Разве можно совестью своей простить отца, если он бросает родное дитя? По-моему, на земле нету страшнее греха.

З о я  Г р и г о р ь е в н а. Да. Верно, Анна Андреевна.

Входит  Е л е н а.

Е л е н а. Здравствуйте, Анна Андреевна.

А н н а  А н д р е е в н а. Здравствуй.

Е л е н а. Вы не болеете?

А н н а  А н д р е е в н а. С чего мне болеть? Живем, слава богу, радуемся. Так я пойду, Зоя Григорьевна.

З о я  Г р и г о р ь е в н а. Всего доброго. (Целует ее.)

Е л е н а. Вы словно от меня убегаете…

А н н а  А н д р е е в н а. Почему? Мы с тобой не подружки, чтоб друг перед другом бегать. Будьте здоровы.

Е л е н а. Сегодня я была в больнице. Видела Нику и Федю. Скоро, видимо, выпишутся. Правда, с врачом переговорить не удалось.

А н н а  А н д р е е в н а. Мы с Сергеем Ивановичем сейчас пойдем. Проведаем.

Зоя Григорьевна провожает Анну Андреевну до дверей.

Е л е н а (стоит у стола, задумавшись). Что с ней?

З о я  Г р и г о р ь е в н а. Так. Всякие неприятности. Сейчас едете?

Е л е н а. Да, там уже все собрались. В машины сели.

З о я  Г р и г о р ь е в н а. Юрий едет?

Е л е н а. Едет.

З о я  Г р и г о р ь е в н а. С Катей?

Е л е н а. Нет. Собственно, мне дела нет до того, кто с кем едет.

З о я  Г р и г о р ь е в н а. Неправда.

Е л е н а. Эта корзинка?

З о я  Г р и г о р ь е в н а. Тебе ехать не надо.

Е л е н а. Почему?

З о я  Г р и г о р ь е в н а. Ты же лучше меня знаешь почему. Боже мой, Лена, Лена, могла ли я думать когда-нибудь…

Е л е н а. Мамочка, пожалуйста, без трагедий…

З о я  Г р и г о р ь е в н а. У него же семья, ребенок…

Е л е н а. Ты думаешь, я об этом не знаю?

З о я  Г р и г о р ь е в н а. Если бы не знала…

Е л е н а. Если тебе хочется об этом поговорить, давай как-нибудь потом.

З о я  Г р и г о р ь е в н а. Нет, мы будем говорить сейчас.

Е л е н а. Ну давай. Ты что же, хочешь в чем-то переубедить меня?

З о я  Г р и г о р ь е в н а. Я хочу спасти тебя, ты над пропастью.

Е л е н а. Нет, мама, того, что решено, уже не изменить. И если я и вправду лечу в пропасть, то черт с ним, жалеть ни о чем не буду.

З о я  Г р и г о р ь е в н а. Вы что же, решили пожениться?

Е л е н а. Ничего мы не решали. Вернее, даже не говорили.

З о я  Г р и г о р ь е в н а. Если бы ты знала, Лена, как мне сейчас тяжело! Жить не хочется!

Е л е н а. А мне… мне хочется жить! Я же еще не жила. Только начинаю… Понимаешь? Ты все понимаешь…

З о я  Г р и г о р ь е в н а. Понимаю. Но я не могла бы поверить, что ты способна обокрасть… Да, да, обокрасть! И кого?.. Ребенка!..

Е л е н а. Ну что ты, мама, носишься с этим ребенком, он и без того уже по ночам мне снится! А ведь если разобраться, то какое мне в конце концов до него дело?

З о я  Г р и г о р ь е в н а. А ты думаешь, такие поступки забываются или прощаются? Когда вырастет Вовка, он поймет.

Е л е н а. Довольно, мама.