Раннее утро

Н а д я. Ты кто: Обручев или Шестаков? Молчи! Я знаю. Я тебя не из-за угла, а глядя в глаза… Именем революции. (Стреляет.)

Обручев, схватившись за голову, падает. Вбегает  Р у б а с о в, за ним  В и к у л и н  и  д р у г и е.

Р у б а с о в. Что вы наделали? Боже мой!

Н а д я. Господин полковник, иначе я не могла поступить. Он убил самого дорогого для меня человека. Атаману Бутову я расскажу обо всем сама. Извините, я к себе. (Уходит.)

В и к у л и н. Да. Характерец.

Р у б а с о в. Вестовой!

Вбегает  в е с т о в о й.

Уложить на диван! И врача, скорее врача… (Выбегает.)

Обручева переносят на диван.

З у б о в. Чуть дышит. Врача определенно не потребуется.

В и к т о р. И вечную память пропели… Лихой был поручик. Нет, мне такой невесты не надо.

Вбегает  Р у б а с о в, за ним  И р и н а.

И р и н а. Как же… Как вы могли допустить! Слепые! (Склоняется над Обручевым.) Слепые… (Поднимается.) Где она?

В и к т о р. Ничего не понимаю…

И р и н а. Где Корнеева?

В и к т о р. Какая Корнеева?

Р у б а с о в. Эта, Корнеева!

В и к у л и н. Вы хотели сказать, Стрюкова. Так она ушла к себе.

Р у б а с о в. Не Стрюкова! Стрюкова — вот! А та — Корнеева. Большевичка. (Звонит по телефону.) Охрану! Рубасов. За ворота никого не выпускать. По тревоге поднять особую сотню. (Вешает трубку.) Схватить!

Все бегут вслед за Надей.

Виктор! У нее граната!

Все замерли, словно в оцепенении.

КАРТИНА СЕДЬМАЯ

Слева вглубь тянется каменная стена. В стене железные ворота. У ворот  к а з а к. Во дворе вырисовываются орудия, пулеметы, штабеля патронных и снарядных ящиков. Впереди справа — часть сарая. На полу лежит  С е м е н, над ним склонилась  Н а д я.

Н а д я. Сеня…

С е м е н. Уйди! Уйди!

Н а д я. Это я, Надя.

С е м е н. Жжет… Вот тут жжет…

Н а д я (гладит ему волосы). Глянь на меня, ну взгляни, неужто не узнаешь? Это же я, Надя. Ну? Видишь? Опять глаза закрыл. Тебе плохо? Сеня! Что ж они с тобой сделали?

С е м е н (приходит в себя). Кто тут?

Н а д я. Я. Надя…

С е м е н. Ты?

Н а д я. Ну да… Я…

С е м е н. А мне все кажется… Может, опять…

Слышится сигнал тревоги.

Н а д я. Нет, Сеня, это я. Вот моя рука…

С е м е н. Не думал, что увижу…

Н а д я. А выходит — увиделись…

С е м е н. Погоди… Ты как сюда? Тоже схватили?

Н а д я. Нет. Кобзин послал.

С е м е н. А-а… Мне совсем было плохо, сейчас хорошо… Легко… Надюша…

Н а д я. Что?

С е м е н. Ты долго тут будешь?

Н а д я. Нет. Недолго. (Целует.) Сеня, хороший мой, родной мой, я только на минутку забежала, чтоб повидать тебя и сказать: потерпи немножко… Выручим, до утра еще выручим… Привезем в город, и я никуда от тебя не отойду. Ни на шаг. А Шестакова я… убила.

С е м е н. Ты?!

Н а д я. Он предатель.

С е м е н. Дай руку… Надя, скажи Кобзину, склад ихний… здесь… во дворе… Вот. Скажи…

Н а д я. Знаю. Недолго будет лежать…

С е м е н. Ну вот… вот…. Теперь иди.

Во дворе слышатся перекликающиеся голоса. Видны блуждающие огоньки фонарей.

Н а д я. Ноги не несут.

С е м е н. И… иди… На-дя… (Вздохнув, замолкает.)

Н а д я. Сеня!.. Сеня!.. (Тормошит его.) Что с тобой? Ну что? (Поняв.) Сеня!.. Не надо… Живи! Ты же говорил про солнце… (Припадает к нему.) Убили! Убили! (Рыдает.)

Во дворе мимо ворот блокгауза мелькают  ф и г у р ы  к а з а к о в. Голос Рубасова: «Окружить блокгауз! Взять живьем!»

(Встрепенувшись, прислушивается. Вдоль стены крадется к двери. Шагнув во двор.) Живой вы меня не возьмете. (Выхватывает гранату, срывает с нее кольцо и швыряет его прочь.) Подходите! Ну? Боитесь?

Зубов достает револьвер.

Р у б а с о в. Поручик Зубов! Хотите, чтобы все на воздух взлетело? Не стрелять! (Наде.) Слушайте, я не предлагаю вам сдаться, вы можете просто уйти. Да, да.

Н а д я. Думаете, нашли глупее себя?

Р у б а с о в. Слово чести!..

Н а д я. А она у вас была? (Вдруг сообразив.) Хорошо. Пусть отпирают ворота. И чтобы там никого не было. Я уйду. А если кто подойдет…

Р у б а с о в. Открыть ворота! (Казаку.) Уйди, болван! (Наде.) Ну? Прошу. Слово офицера — гарантирую безопасность.