Ранняя смерть

– Я ухожу по собственному желанию, не дожидаясь, когда вы меня выгоните. Вы навсегда от меня избавитесь. Лучше уж я уйду, прежде чем кто-то до этого докопается и поднимется шум.

Она встала, но Дэн замотал головой и сделал жест, чтобы она села.

– Нет, нет. Останьтесь. Дайте мне подумать! Кто об этом знает?

Она покачала головой:

– Ленни… Мой адвокат…

– И никто больше?

– Насколько мне известно, нет.

– И никто не может об этом проведать?

– Разве что полиция.

– Полиция. Это я возьму на себя. Ведь если все выплывет, у меня тоже возникнут неприятности. Мы скажем, что я был в курсе с самого начала, – продолжал он. – Вы, дескать, на первом же интервью признались мне, что подделали свою автобиографию, чтобы вас пригласили на собеседование. Вы были уверены, что справитесь с такой работой, хотя по формальным показателям не подходили. Мы скажем, что я предложил вам полгода испытательного срока. Это был наш маленький секрет. Как вам такое? – От волнения он даже побагровел. – По-моему, звучит убедительно. Кэтлин Андерсон вводит в заблуждение начальника кадров и заведующего, желая лишний раз доказать, что формальные показатели профессиональной пригодности – не единственный верный критерий при отборе служащих.

Кэтлин невольно заулыбалась:

– Вам бы работать на моем месте! Пиар – ваше призвание.

– Договорились? – спросил Дэн.

– Договорились!

Ленни встретил ее с распростертыми объятиями.

– Ну, что я тебе говорил!

– Брось! Он просто испугался за свою репутацию. Не хочет, чтобы узнали о его промахе. – Тут ей вдруг пришла в голову новая мысль. – А ты-то где был? Как личный секретарь, ты ведь тоже держал в руках мои документы. Ты, наверное, предварительно просматриваешь все заявления.

Ленни со скучающим видом пожал плечами и сцепил руки за головой:

– Когда как. Конечно же, я предварительно просматривал поданные заявления. Но если помнишь, дорогуша, я же не присутствовал при собеседовании. Я как раз находился в законном ежегодном отпуске. Так что он тогда сам вляпался. Стоит мне один-единственный раз пустить что-то на самотек…

Ленни издал театральный вздох.

– Ты прав. Дэн без тебя совершенно беспомощен. Стоит Ленни на две недели отлучиться, как начинается светопреставление, – усмехнулась Кэтлин.

Он кинул в нее канцелярской резинкой, она ловко поймала ее на лету.

– Ого! Вот для чего, оказывается, может пригодиться резинка!

– Тайны личного секретаря… Когда-нибудь я напишу об этом книгу. Нет, две книги: одну – советы для будущих поколений, чтобы на свете не перевелись идеальные личные секретари, а вторую – разоблачительную, про всех моих шефов. Тебе придется купить обе, чтобы узнать, для чего нужны канцелярские резинки.

Кэтлин рассмеялась и запустила в него резинкой.

С хорошим настроением она обработала свою почту, обмениваясь шутками с Ленни, спокойно выслушала от него несколько высказываний по поводу воображаемой влюбленности Дэна и с началом сумерек уехала домой, чтобы приодеться к встрече с Беном Эдвардсом. На этот раз она вошла в свой дом без страха и неприязни, а приняв душ и переодевшись наконец во все свежее, забыла и о своих переживаниях по поводу вчерашнего загадочного звонка. «Дурная шутка!» – подумала она. Кто-то перепутал номер. Кто-нибудь нашел мобильник Томаса и стал забавляться с записанными в нем номерами. Кто знает, может быть, у Томаса она записана под обеими фамилиями – старой и новой. «Вот только откуда звонивший узнал, что она поменяла фамилию? – спрашивала она себя. – И откуда узнал, что она находится здесь?»

Но сейчас это уже не важно. Томас умер, и больше ей ничто не угрожает. Просто потому, что для этого нет никаких причин. Теперь она свободна.

Кэтлин забраковала брючный костюм и остановилась на юбке до колен, водолазке и высоких сапожках, а большую черную сумку на длинном ремешке вытряхнула и переложила все вещи в элегантную сумочку. В прекрасном настроении она пошла к машине.

– Наконец-то вы решили выйти в люди, – раздался из темноты чей-то голос.

Кэтлин вздрогнула, не сразу осознав, что это был ее сосед Берни. Вынырнув из темноты, он предстал перед ней в оранжевом свете уличного фонаря. Этот свет, поглощающий все краски, оставляя одни лишь оранжевые и серые оттенки, придавал ему странный вид человека без возраста.

– Я уж думал, вы опять просидите весь вечер перед телевизором.

Удивившись, она подошла к нему поближе:

– Опять? Как это – опять?

– С воскресенья на понедельник. Вы тогда всю ночь просидели за телевизором. Никак забыли? Я же видел, что телевизор работает.

– О! – вырвалось у нее.

– Нет, нет! Не волнуйтесь, девушка! Я не думаю за вами шпионить. Просто мне тоже не спалось, вот я и бродил по дому: то выпущу кошку, то впущу, то в окно посмотрю… Это надо было зажмуриться, чтобы не заглянуть к вам в ярко освещенную гостиную.

– Ничего, – сказала она, нетерпеливо вертя ключи от машины.

И тут она поняла: Берни – это ее алиби! Надев на лицо свою самую обаятельную улыбку, она спросила:

– Скажите, а полиция с вами уже беседовала? Боюсь, им хочется знать, где я была с воскресенья на понедельник.

Берни сделал шаг в ее сторону.