Ранняя смерть

– Вы его знаете? – спросил Бен.

– Нет, что вы. Вы, наверное, о каком-нибудь мальчике, который удрал? – одергивая на себе жакет подозрительно дорогого костюма, она с улыбкой перевела взгляд с Бена на Карен и обратно.

– Я посоветовала поспрашивать в офисе фонда, – услужливо подсказала Карен.

Доктор Кин покачала головой и потрогала наманикюренными пальцами свой подбородок:

– Я бы помнила это имя. Даже не трудитесь туда звонить. Прошу меня извинить, но мне сейчас, к сожалению, некогда. Было очень приятно повидать вас снова, мистер Эдвардс.

Она пожала ему руку и скрылась у себя в кабинете.

– Она часто приходит сюда в общее помещение? Мне она сказала, что обходит эти комнаты стороной, – поинтересовался Бен.

Карен пожала плечами:

– Здесь всюду видеокамеры. Вероятно, она увидела вас на мониторе. Вы, кажется, уже знакомы? – с любопытством стала выведывать Карен.

– Я пишу для газеты, – признался Бен.

– Ах, так это вы работаете над репортажем о фонде? – обрадовалась Карен. – Что же вы сразу не сказали?

– Кто вам это рассказал? Наверное, доктор Кин?

– Ну что вы! Она с нами почти не разговаривает. О вас мне рассказывал Сандер. – Она окинула Бена таким взглядом, словно сняла с него мерку, и удовлетворенно кивнула. – С того дня он просто расцвел.

– Ну, не преувеличивайте, пожалуйста! – сказал Бен. – Я только на днях с ним познакомился. Вряд ли он с тех пор мог так уж сильно измениться.

Карен настойчиво потянула Бена к стойке:

– Пожалуйста, присядьте. Будете что-нибудь пить? Вам колы? – Скрывшись за прилавком, она достала из холодильника две бутылки колы и обратила на него сияющий взгляд. – Вы же не знаете, каким он был раньше. Полное отсутствие мотивации! Не понимал, где его место. Он с легкостью мог получить аттестат и пойти в университет. Но он боится тех, кто его окружает. И не представляет себе иной жизни, кроме вот этой. Понимаете? Он знает только такую жизнь. А тех, кто хорошо успевает в школе, там травят и бойкотируют. Никто не любит тех, кто метит подняться выше. Его родители, конечно же, безработные. И не думаю, чтобы они вообще когда-то работали. Когда он родился, его матери было четырнадцать лет. Отцу – пятнадцать. Отец немного послужил в армии, но был за что-то уволен. Больше я ничего о нем не знаю. Можете себе представить, что это значит для ребенка? Если у него есть хотя бы искра таланта? Тут нет никого, кто бы помог ей разгореться. Поэтому мы с ними и занимаемся.

Бен прервал ее, прежде чем ее речь перешла в рекламный панегирик фонду «We help».

– В чем же он изменился? – спросил он.

Карен отхлебнула колы:

– Он сразу же рассказал мне о вас. Что вы – журналист. Что у вас клевая работа и что вы сказали ему: он тоже когда-нибудь может стать журналистом. С тех пор он только об этом и говорит. И с вашим шефом он тоже, видимо, познакомился? Тот, кажется, человек со странностями.

– «Со странностями» – это довольно точное определение, – сказал Бен. – А о Джейми у вас с Сандером не заходил разговор? У него сейчас дела обстоят не очень хорошо, – спросил он, намеренно преуменьшив истинный размер катастрофы.

– Ой, Джейми! С ним вообще печальная история. С некоторых пор у него случаются тяжелые срывы. В семье этот мальчик как неприкаянный, у него нет надежного тыла, вообще ничего. Иногда он заходит сюда и просто сидит в углу, ни с кем не разговаривая. Кроме того, он очень сильно выпивает…

– А вы никогда не видели, чтобы он разговаривал с кем-то из посторонних, кто сюда к вам заходит?

Карен немного подумала и вдруг вспомнила:

– Знаете, я поняла, о ком вы спрашивали. Он – психолог, но мне не представлялся. Странно, вообще-то. Как-то раз мы, правда, поздоровались за руку, но я никогда не слыхала его имени. Заглядывает иногда сюда, разговаривает с некоторыми мальчиками. Довольно высокий, вашего возраста, темноволосый. Не слишком хорошее описание, да?

– Оно очень подходит к тому, кого я ищу, – дружелюбно сказал Бен, думая в это время о том, как могло случиться, что доктор Кин его не знает. – Я рад за Сандера, – перевел он разговор на другую тему, чтобы отвлечь Карен. – Я встречусь с ним сегодня. А сейчас мне, к сожалению, пора уходить, – закончил Бен, мысленно утешая себя, что авось мальчик не наболтал чересчур много лишнего.

Карен посмотрела на него печально:

– А вы не согласились бы заглянуть к нам как-нибудь еще и выступить перед ребятами с лекцией? Нет, лекция – это не то слово… Просто рассказать о своей работе? Сандер сказал мне, что вы сами вроде бы из простых?

Бен улыбнулся:

– Из самых низших слоев рабочего класса. Три поколения шахтеров, нынешнее – в основном безработные. Я там, среди них, исключение из правила, к которому относятся неприязненно.

– Превосходно! – воскликнула она и тотчас же зажала себе рот рукой. – То есть нет! Я, конечно, не то хотела сказать, чего уж тут превосходного… Пожалуйста, подумайте как-нибудь на досуге об этой просьбе. Сюда ведь в основном ходят мальчишки, и вы, вероятно, могли бы как-то помочь, чтобы у кого-то из них появилась мотивация.