Раны и шишки. Любовь и лейкопластырь. Порридж и полента. Оле!.. Тореро! Пой, Изабель!

При помощи Игэна, которого Нора вытащила из кабинета, где он предавался чувству обиды, Барнетту была оказана помощь по устранению нанесенного его внешности ущерба, а мисс Аннаф усилиями Норы была одета и скрыта от любопытных глаз в укромном уголке на кухне. Там, за чашкой чая она пыталась понять, каким образом, придя на прием к врачу, она оказалась в приемном покое, в одной комбинации, на глазах у малознакомых людей и в объятиях полисмена, который годился ей в отцы. Перевязанный и взбодренный хорошей дозой виски, Терренс Барнетт отправился домой, держа под руку жену, которая, позабыв о хронической анемии, дрожала при мысли о том, с каким удовольствием она сможет рассказывать всем невероятную историю, случившуюся с Аннабель Аннаф, пользовавшейся такой безупречной репутацией. Когда все, наконец, разошлись по домам, миссис Нивз заметила сержанту:

— От вас я такого не ожидала, Саймус Коппин!.. Вы меня разочаровали!

Черз несколько дней стало известно, что мисс Аннаф находится в одной из больниц Слайго по поводу нервного потрясения.

После того, что он услышал от миссис Нивз, сержант не мог произнести ни слова, находясь в оцепенении от несправедливых обвинений, услышанных от женщины, глубоко им уважаемой. Затем он прибег к красноречию, пытаясь разъяснить эту пикантную ситуацию. Поначалу Нора не верила, но потом поняла, что полисмен говорил правду, особенно после того, как его слова подтвердил доктор, который сам пришел поинтересоваться, все ли пациенты его дяди страдают психическими расстройствами. Мало-помалу страсти улеглись, и Игэн, которого предупредили, что Саймус пришел с ним переговорить, пригласил его в кабинет.

Молодой врач начал сомневаться, что когда-либо сможет заменить дядюшку. У него никогда не хватило бы сил каждый день встречаться с пациентами, вроде мисс О'Брайен или мисс Аннаф, не говоря уже о таких, как Терренс Барнетт, не усматривавшими разницы между его кабинетом и боксерским рингом, или о таких, как Иоин Клонгарр, за которым нужно было охотиться, чтобы сделать ему укол!

— Надеюсь, сержант, что вы пришли ко мне по поводу настоящей серьезной болезни и я смогу помочь вам, не прибегая к помощи пожарных?

— Мне очень жаль, доктор, но я… не болен.

— Серьезно?

— Абсолютно.

Игэн хлопнул себя по колену.

— Хорошенькая шутка! Черт побери, сержант, помогите мне понять, как дяде Оуэну удавалось заработать себе на жизнь в Бойле? И, кроме того, сержант, могу ли я спросить, не шокируя вас, что же вас тогда привело в этот кабинет?

— Я хотел бы поговорить с вами о смерти Петси Лэкан.

Напоминание об этом вернуло О'Мирею чувство утраты, и он пробормотал:

— Это так необходимо?

— Совершенно необходимо.

— Но зачем?

— Вот уже час или два, как вы находитесь в числе подозреваемых.

— Это что, тоже шутка, сержант?

— О таких вещах не шутят, доктор.

— Значит, меня подозревают в убийстве моей Петси?

— Не торопитесь, доктор! Просто я хотел бы вам задать несколько вопросов и получить на них достаточно ясные ответы. Попробуем?

— Попробуем!

— Доктор… Позавчера вечером, в субботу, вы были на матче по боксу?

— Разве мы там не встречались?

— Встречались, но я хотел бы узнать, оставались ли вы там до самого конца матча?

— Разве вы не припоминаете, как разыскали меня для того, чтобы констатировать кончину моего коллеги? Вы мне даже помогали, потому что я был в довольно скверном состоянии.

— Я не так выразился… Я хотел бы услышать от вас, доктор, не покидали ли вы зал в ходе матча?

Игэн на секунду заколебался, и это не ускользнуло от внимания полисмена.

— Нет, я никуда не выходил.

— Удивительно…

— Что именно?

— Один человек, который прекрасно вас знает и вряд ли станет клеветать, видел, как вы выходили из дома Лисгулда приблизительно в то время, когда была убита мисс Лэкан.

— И кто же это?

— Мы не называем имен свидетелей до того, как они предстанут на суде, доктор. Значит, вы считаете, что этот человек намеренно лжет или просто ошибается?

— Конечно!

Наступило довольно долгое молчание, во время которого сержант сделал вид, что задумался, и затем сказал:

— Самое неприятное в этой истории то, что как раз перед главным боем я хотел с вами переговорить и не обнаружил вас на своем месте, доктор.

— Значит, я находился в другом месте!

— Вот именно, вот именно, доктор! Не могли бы вы мне сказать, в каком именно?

— Откуда мне помнить? Возможно, я пересел поближе к Лисгулду?

Саймус покачал головой.

— Нет, доктор, я проверял. Видите ли, мне так не хотелось, чтобы у вас с Лисгулдом произошла новая стычка, что целый вечер следил, чтобы вы не оказались рядом… Я не спускал с Лисгулда глаз. В черно-белом клетчатом пиджаке и светлосерой шляпе его было видно издалека… Предположим, вам я доверял больше и не гак следил за вами… Возможно, я был неправ. Почему вы не сели в первый ряд, доктор?

— Потому… Потому что…

— Потому что вам нужно было сидеть у выхода? Док гор, в этот день вы брали напрокат машину?

— Да.

— Тогда зачем вы ее поставили недалеко от улицы, где жили Кристи Лисгулд и Петси Лэкан?

Поняв, что попался, Игэн промолчал. Саймус Коппин почти нежно сказал: