Раретитет Хакера

К счастью, домашний адрес книжного деятеля так же был записан у Самсонова в книге, а значит, и у меня в блокнотике. Пожав плечами, я на всякий случай обошел два близлежащих подъезда, опасаясь пропустить возможный второй служебный вход в магазин.

– Вы, что-ли, книголюбов ищете? – спросила одинокая старуха на лавочке, глянув на мое озабоченное лицо, и на утвердительный кивок ответила, – Так они уж по домам разошлись все. А начальник уехал. Поздно уж.

– У него машина? – спросил я.

– У кого, у начальника, что ли?.. Да, красная такая, – ответила бабушка; наверное, подумал я, в этом сезоне все, кого сталкивает со мной судьба, предпочитали иметь машины различных оттенков красного. Исключение составляла синяя «Хонда».

– А какой марки у него машина, не можете вспомнить? – спросил я, в общем-то, ни на что не надеясь.

– Кажется, «шестерка», – ответила бабуля после некоторого раздумья, – Да, точно «шестерка»... Хотя, может и «пятерка». Но точно «Жигули».

– Большое спасибо, – серьезно кивнул я.

До стоянки дошел быстрым шагом, взял машину, отдав квитанцию, и, сверившись с памятью, выбрал кратчайший маршрут до Вишневой улицы, где и жил Шаров.

Посматривая по сторонам, нигде не увидел «Хонды», а потому удовлетворенно кивнул: нет, никакими доброжелателями тут не пахло – если бы эти мужики хотели меня предупредить, какого черта ругались матом и угрожали?..

Пока я ехал, бензин-таки кончился, как и предупреждал Колян: пришлось завернуть на заправку, прождать полчаса и заправиться основательно. Когда я подъезжал к Вишневой, было минут сорок пять девятого. Практически совсем стемнело; ночные тени ложились на траву газонов, на серый асфальт, устилали крыши домов и вплотную прижимались к стенам. Узкий небесный серп слабо мерцал, проглядывая из-за перистых облаков, разорванной периной устилавших чернеющее небо. Медленно разгорались звезды.

Я остановился в самом дворе, выключив зажигание под деревом, замер в густой тени. Выключил внутреннее освещение в машине. Подождал, пока глаза привыкнут в темноте.

Нет, определенно, этот пустой двор наводил на меня холодную дрожь. Я понял внезапно, что нервничаю, сам не зная, отчего. Вздохнул, пытаясь унять дрожь... обнял руками плечи.

Вспомнив, что с бензином уже вышла промашка, проверил пистолет. И покачал головой: там остался всего один патрон. Ладно, еще никто не говорил, что сейчас мне придется им воспользоваться...

Засунул оружие за пояс, хотя так и было неудобно, и какой-нибудь жилец, вышедший на лестничную клетку покурить вполне мог увидеть его даже при слабом подъездном освещении.

«Черт, да что же со мной?» – еще раз вздохнул, вышел из машины и тихонько закрыл дверцу.

Двор словно вымер: темные провалы окон трехэтажного сталинского особняка источали сон и страх. Очевидно, здесь жили люди, в основном, престарелые, рано ложащиеся спать. Горели только несколько окон: на третьем этаже, два подряд, и на втором, с краю дома.

И совершенно внезапно, когда я уже подходил к подъезду, эти два окна погасли. Я замер, считая, где бы могла быть квартира Шарова, если это первый подъезд, его номер – седьмая, а на этаже по три квартиры... – и понял, что погасли окна книготорговца.

Мгновенная липкая волна окатила меня с ног до головы: я понял, что Шарова прямо сейчас убивают. Сверху послышался какой-то приглушенный шум, кажется, я расслышал возглас – и бросился вперед.

В подъезде было совершенно темно, я споткнулся и чуть не упал, проскочил клетку второго этажа, вынул пистолет, снял с предохранителя и резко замедлил движения, пробираясь дальше по ступеньке, прислушиваясь к каждому шороху.

Сверху ничего больше не доносилось.

Пересилив себя, я медленно направился туда.

Дверь в квартиру Шарова была не заперта, и я понимал, что она скрипнет или издаст иной шум, значит, как только я войду в квартиру, меня услышат. Ощупав замок рукой, я понял, что защелка высунута, и если захлопнуть дверь, можно закрыть убийцу в квартире.

Но тогда если Шаров еще жив, он точно умрет, а убийца сбежит через окно, не дожидаясь визита ментов.

Если я стану звонить в квартиру и просить соседей, чтобы они вызвали милицию, убийца услышит тоже.

Осторожно, но быстро открыв дверь, я сделал два шага вперед, присел и замер, прислушиваясь.

В комнате за коридором раздался шорох, даже какой-то сдавленный вздох, но я не мог точно сказать, откуда он идет.

Глаза постепенно различали тусклый свет впереди, пробивающийся из-за плотных занавесок: коридор прихожей был прям и тянулся вперед; свет шел из зала, проем которого был слева передо мной, напротив него виднелась дверь, дальше по коридору – кажется, еще две двери.

Шум, все-таки, шел из зала, решил я, направляя дуло туда.

Медленно и мучительно текли секунды, рождая минуты ожидания. Пот застилал глаза, неудобная поза не давала дышать.

Мне показалось, что прошло минут двадцать, тогда как на самом деле минуло, наверное, не больше пяти.

Больше не в силах ждать, я медленно встал, вплотную подошел к левой стене, и, прижавшись к ней, преодолел метр, отделяющий меня от входа в зал.

Здесь я замер.

По-прежнему, было очень тихо.