Раскачивая любовь

Она дошла до вершины своих «Пиреней», она выполнила свою программу, а судьба над ней посмеялась… Принц, о котором мечтала Маргарита все эти годы, так и не появился. Безумной, страстной любви в ее жизни не случилось… И в бизнесе она потерпела полное фиаско! Вместо того, чтобы заработать, она безвозвратно потеряла последние деньги. Бизнес оказался явно не для нее. Вот и обещанный на сорокалетие круиз накрылся, как говорят, «еврейской шляпой»! Все ее мечты о путешествиях и приключениях замыкались на этот круиз! Она думала о нем постоянно! Все эти двадцать лет, учась, работая, живя семьей, – где-то в мозгу, под коркой, хранила она мечту о путешествиях и открытиях, которая ждала, манила и давала ей силы жить. Нет круиза! Жизнь прошла, а мечта так и осталась мечтой. Жизнь прошла… Жизнь прошла… – стучало в мозгу. Слезы полились еще сильнее и стали горше на вкус.

– Господи! Дался мне этот круиз! – с раздражением думала Марго. – Да черт с ним, с круизом этим!

Она опять наполнила свой бокал и, маленькими глотками потягивая вино, с удивлением смотрела на почти пустую бутылку. Все выпила… одна… всю до дна…

Алкоголь кружил голову, путал мысли.

«К черту круиз! К черту круиз! К чертовой матери все круизы!

И она опять зарыдала, захлюпала носом.

«Ну где ее носит?» – снова подумала Маргарита о дочери.

Мать и дочь жили вместе, в одной квартире, но уже каждая своей жизнью.

Закончив институт, Любочка не спешила работать и даже не предпринимала никаких попыток устроиться на работу. Волшебное слово «мусик» действовало безотказно и это ее вполне устраивало.

Любочка была, как говорят, не девочка, а картинка! Высокая, стройная, с длинными ногами и шеей как у лебедя. Точеная фигурка – словно прекрасное изваяние искусного мастера! Походка ее была настолько легкой и грациозной, будто она не шла, а парила над дорогой. Это потому, что туфлей на высоких шпильках, уродующих молодых девчонок, не было в ее гардеробе. Любочка унаследовала от отца красивые черты лица: черные, сросшиеся у переносицы брови, большие распахнутые глаза, необыкновенно изумрудного цвета и пухлые губки. От мамы ей достался чуть большеватый нос и решительный характер. Мальчики страдали по ней до умопомрачения! А она вертела ими в свое удовольствие, одержимая желанием найти свою единственную, настоящую любовь. Уроки матери не прошли напрасно. Любочка с детства ценила себя очень высоко. На мелочи не разменивалась и для случайных связей была абсолютно недосягаема. Она вобрала в себя от обоих родителей всю любовь, нежность и бесконечную доброту ко всем. Просто ее время еще не пришло. Любочка была «клевой» девчонкой, как и вся «безбашенная» молодежь ее поколения. Маргарита же чувствовала все острее, что в воспитании единственной дочери она допустила ошибку и делала робкие попытки исправить хоть что-нибудь.

Ограничение суммы карманных денег вызывало такую обиду у дочери, что Маргарите сразу становилось жалко ее. «Да черт с ними, с деньгами, – думала она, – не бедствуем же. И давала ей опять: – Купи себе что-нибудь, доченька, или сходи повеселись с друзьями». И Любочка покупала, и Любочка веселилась… Ох, как сильно порой родители губят своих детей, ослепленные родительской любовью! Эта любовь и в самом деле, способна, как ничто другое, время от времени переворачивать всю жизнь человека. Но следом за любовью всегда идет то, о чем вначале не думаешь, – отчаяние и ненависть. Любовь меняет человека быстро, а ненависть – еще быстрее.

Маргарита знала, что в отношениях с дочерью она должна хотя бы иногда твердо говорить «нет». Но, глядя на Любочку, она всегда говорила «да», а потом корила себя и давала самой себе обещание быть с дочерью строже. Время шло, а строже быть не получалось, да и на выяснение отношений у Маргариты не было ни сил, ни времени, поэтому: «да» – и все довольны. Она ненавидела себя за свою слабость в отношениях с дочерью, но не допускала даже мысли, что эта ненависть когда-нибудь может перейти на ее ненаглядную Любочку!

Отдавая всю свою любовь и заботу дочери, Маргарита не замечала, что с каждым днем становилась все более ненужной ей и все более одинокой в своей личной жизни.

Наревевшись вволю, до полного изнеможения, досыта наглотавшись своих женских страданий и полностью обессилев от этого стресса, она сползла с кухонного диванчика и, согнувшись крючком, поплелась в ванну.