Раскол Империи: от Грозного-Нерона до Михаила Романова-Домициана

Когда настал день, поляки начали втаскивать пушки на кремлевские стены и башни… Заслышав шум, восьмитысячный отряд немецких наемников, изменивший нам в битве под Клушиным и перешедший на службу к полякам, вышел из Кремля и неожиданно стал бить безоружный народ. За немцами бросились на русских и поляки, и скоро в Китай-городе было иссечено до 7000 человек. В Белом же городе жители успели ударить в набат и вооружиться…

Благодаря ветру, огонь быстро распространился по Белому городу… Кремль и Китай-город, бывший в руках поляков, остались целы.

На другой день… полякам удалось поджечь Замоскворечье… „Жечь город, — говорит Маскевич, — поручено было 2000 немцев… Мы зажгли в разных местах деревянную стену, построенную весьма красиво из смолистого дерева и теса: она скоро занялась и обрушилась… Пламя охватило дома и, раздуваемое жестоким ветром, гнало русских… Уже вся столица пылала; огонь был так лют, что ночью в Кремле было светло, как в самый ясный день… Москву можно было уподобить только аду… Мы были тогда безопасны: огонь охранял нас“…

„Таким образом, столица московская сгорела с великим кровопролитием и убийством, которое и оценить нельзя. Изобилен и богат был этот город, занимавший обширное пространство; бывавшие в чужих краях говорят, что ни Рим, ни Париж, ни Лиссабон величиной окружности своей не могут равняться сему городу“.

В среду же поляки бились целый день с отрядом Дмитрия Михайловича Пожарского на Лубянке…

В пятницу 22 марта к Москве подошел атаман Андрей Просовецкий, ведя с собой… 15 000 человек…

25 марта… все ополчение подошло к столице и расположилось у Симонова монастыря; оно считало в своих рядах… до 100 000 человек. Затем начались бои под самой столицей, причем наши дрались, прикрываясь гуляй-городами (это и есть передвижные крепостные сооружения „античных“ римлян — Авт.

), и к 1 апреля поляки были вогнаны в Кремль, Китай-город и Белый город… 6 апреля, на рассвете русские заняли большую часть Белого города, оставив в руках поляков только несколько башен на его западной стене. ТАК КАК ТОЛЩИНА И ВЫСОТА МОСКОВСКИХ СТЕН, ЗА КОТОРЫМИ ОЧУТИЛИСЬ ТЕПЕРЬ ПОЛЯКИ, НЕ СУЛИЛИ УСПЕХА ПРИ ПРИСТУПЕ, ТО НАШИ ВОЕВОДЫ РЕШИЛИ ПРИБЕГНУТЬ К ПОЛНОМУ ОБЛОЖЕНИЮ ПРОТИВНИКА. Это удалось им исполнить только к июню месяцу; однако уже в апреле у поляков стал обнаруживаться недостаток продовольствия» [578], кн. 2, с. 897–898, 907–908, 917–919.

В 1611 году во главе новых сил русского ополчения становятся Минин и Пожарский. 20 августа их рать подошла к Москве и присоединилась к войскам, уже ранее осаждавшим столицу. Вновь начались тяжелые бои с поляками и иностранными наемниками, засевшими в Кремле и Китай-городе. Поздние художники неоднократно изображали наиболее яркие сражения, сопровождавшие осаду Москвы ратью Минина и Пожарского. См., например, рис. 11.40 и 11.41. Пролилось много крови. Москва и ее окрестности разрушены. Наконец, в конце 1612 года, «22 октября казаки взяли приступом Китай-город. Поляки заперлись в Кремле и держались в нем еще месяц. Но ввиду крайней нужды в продовольствии, они „повелеху бояром своих жен и всяким людем выпущати из города вон“…»

Рис. 11.40. «Битва князя Пожарского с Хоткевичем под Москвой». Художник Коверзнев. Поздняя иллюстрация к романовской версии. Взято из [578], кн. 2, с. 960, илл. 380.

Рис. 11.41. «Козьма Минин решает битву у Крымского брода». Художник Р. Штейн. Поздняя иллюстрация в романовской версии. Взято из [578], кн. 2, с. 962, илл. 382.

Во второй половине ноября «литовские ж люди, видя свое неизможение о глад великий, и град Кремль здавати начата»… На следующий день сдались поляки…

27 ноября нижегородское ополчение, от церкви Иоанна Милостивого на Арбате, и казаки, от храма Казанской Богородицы за Покровскими воротами, двинулись двумя крестными ходами в Китай-город в сопровождении всех московских людей…

После молебна на Лобном месте все двинулись с крестами и образами в Кремль… «здесь… печаль сменила радость, когда увидели, в каком положении озлобленные иноверцы оставили церкви: везде нечистота, образа рассечены, глаза вывернуты, престолы ободраны, в чанах приготовлена страшная пища — человеческие трупы».

«Сидение ж их бяше в Москве таково жестоко, — говорит летописец, — не токмо что собаки и кошки ядяху, но и людей русских побиваху. Да не токмо что русских людей побиваху и ядяху, но и сами друг друга побиваху и едяху. Да не токмо живых людей побиваху, но и мертвых из земли роскопываху: как убо взяли Китай, то сами видехом очима своима, что многие тчаны насолены быша человечины»…