Расколотое королевство

В следующее мгновение он был уже забыт, я продолжал двигаться дальше, увлекаемый общим порывом. Второй валлиец, увидев смерть своего товарища, метнул в меня копье, я нырнул головой к конской гриве, и оно проплыло над моим плечом. Выругавшись, он бросился вперед с ножом в руке. Но если он рассчитывал, что сможет достать хоть одного из нас, то сильно ошибался, потому что острие моего копья нашло его грудь, ударило между ребер и пронзило сердце. Кровь брызнула на мои шоссы, и когда он повалился назад, я оставил оружие в его теле и выхватил меч.

— Никакой пощады! — закричал я.

Мы уже были в центре вражеских рядов, распространяя вокруг себя волны паники. Слева от меня Уэйс и его люди отражали удары щитами и вонзали мечи во вражескую плоть, а справа всадники на лошадях волной стали и крови неслись по пустоши, сметая все на своем пути, обходя врага и повергая его на землю. Крики боли и страха зазвенели в воздухе, когда они обнаружили себя в ловушке, зажатые с одной стороны моими всадниками, а с другой лучниками Маредита, которые снова сплотились и убивали тех, кто пытался бежать. Тела валялись на поле боя, корчились в канавах, были разбросаны среди вереска: некоторые с древками стрел, торчащими из спины или боков, другие с ярко-красными ранами на головах и спине, их одежда была порвана, лица залиты кровью.

— На, — повторял я. — На! На!

Я не чувствовал тяжести щита и меча, моя кольчуга больше не давила на плечи. Каждый вздох нес прилив бодрости моим рукам, мой клинок вызванивал песнь битвы, каждым своим ударом посылая врагов на смерть. Весь мир вокруг меня замер: я чувствовал каждый взмах своего оружия, каждое движение щита, еще до того, как совершить его, и вдруг я рассмеялся, радуясь счастью борьбы и восторгу убийства. Победа была почти у меня в руках, я знал это и потому больше не подгонял Найтфекса и не заботился о сохранении единой линии. Теперь я должен был только найти следующего противника, который кончит жизнь на острие моего меча. Враг падал передо мной, и впервые за долгое время я чувствовал себя свободным. Мной овладело полузабытое спокойствие, я полностью подчинился воле моего меча, поднимая его снова и снова, прорубая путь вреди врагов, отражая, парируя и атакуя, инстинктивно подчиняя противника своей воле, прежде чем отправить его в ад.

Все закончилось слишком быстро. Последний удар моего клинка вспорол горло парню с льняными волосами, и я обнаружил, что стою один, больше не видя перед собой противника. Пот катился по моему лбу, я вытер его с глаз, с последним вздохом выпустил из себя жажду крови и огляделся. Последние из валлийцев обратились в бегство, большинство из них бежало вниз по склону за своими женщинами, которые были уже на полпути к форту. Некоторые пытались бежать через пустошь, вероятно, надеясь скрыться от преследователей среди зарослей вереска и дрока, но их попытки были тщетны, потому что скоро они были повергнуты на землю, а их тела растоптаны в грязи и крови. Враг был разгромлен и теперь поле битвы принадлежало нам.

— За Нормандию! — воззвал я, поднимая меч к небесам.

Приветствие было подхвачено рыцарями, которые все, как один, скандировали:

— За Нормандию!

— Cymry![12] — Раздался новый крик, и я увидел, что его повторили воины с копьями, стоящие вокруг Ителя, а затем подхватили люди его брата на другой стороне поля.

Насколько я мог видеть, мы потеряли всего несколько человек, чего можно было ожидать, учитывая наше численное преимущество. Возможно, у Маредита пало человек десять и примерно столько же у Ителя. Глядя по сторонам я насчитал семь трупов в кольчугах, которые, вероятно, принадлежали французам, что, на мой взгляд, было слишком много. Рядом с некоторыми из них лежали лошади, некоторые мертвые, а некоторые раненые и визжащие от боли. Они корчились на земле рядом с вывалившимися из живота кишками. Я выстроил свой отряд и убедился, что присутствуют все, никто не выглядел тяжело раненым, и это было хорошо, так как нас ожидали испытания, серьезнее этого.

Понс выдернул мое копье с вымпелом из груди трупа и передал мне. Некогда белая ткань теперь была окрашена розовым.

— Чистая победа, милорд, — сказал Серло.

Кровь забрызгала его лицо и кольчугу, но его это, похоже, не беспокоило. На этот раз серьезное выражение исчезло с его лица, сменившись широкой улыбкой.

— Первая из многих, — добавил Турольд, убирая меч в ножны.

— Если Бог того пожелает, — ответил я, тоже улыбаясь.

За всю свою жизнь я не знал ничего пьянее вкуса победы, так это было и теперь. Мои бойцы хлопали друг друга по спине, обнимались, как пьяные и кричали от восторга, перечисляя товарищам количество убитых врагов. Некоторые уже приступили к грабежу трупов тех, кто пал с обеих сторон, многие из них спорили за наиболее ценные по их мнению вещи: кошельки, кожаные куртки, шлемы, ножны, пряжки и даже обувь до тех пор, пока большинство трупов не остались в чем мать родила.