Расколотое королевство

Первые группы валлийцев уже приближались к тому месту, где залег в засаде Маредит. Мои пальцы крепко сжали поводья, пока я ждал, когда он даст сигнал своим лучникам на первый выстрел. Конечно, это должно было произойти скоро. К сожалению, враг двигался не одной колонной, как я надеялся, а далеко растянулся по дороге, что усложняло задачу лучников. Найтфекс беспокойно рыл землю копытом, и я похлопал его по шее, чтобы успокоить. Как и воины, лошади тоже чувствуют беспокойство перед боем; ощущают ли они запах страха в воздухе или догадываются о приближающейся опасности, но они точно знают, что вот-вот ринутся в сражение, так было и сегодня.

Не он один испытывал волнение. Мне тоже было не по себе, отчасти оттого, что я впервые вел в бой так много людей, а отчасти и потому, что где-то в лесном сумраке за моей спиной стоял Беренгар. Я предпочел бы не терять его из виду, но не настолько доверял ему, чтобы поставить его вместе с его людьми в мой отряд или даже в первую линию, и потому он был скрыт листвой где-то позади, наверняка даже сейчас подстрекая бойцов против меня, потому что казался мне говнюком, который не может оставить свои склоки даже в последние мгновения перед атакой. Моя кровь бурлила, когда я представлял себе его хмурый взгляд: единственное выражение, с которым он поворачивался ко мне за все то короткое время, что я знал его. Тем не менее, я не мог позволить своему гневу возобладать над разумом; я мог только верить, что он и его люди исполнят свой долг, как и обещали. До окончательной победы я не мог позволить себе отвлекаться на подобные мелочи, независимо от того, как настойчиво он испытывал мое терпение.

Я закрыл глаза, глубоко вдохнув запах влажной земли и листьев, представляя, как буду действовать, когда мы сойдемся с первой валлийской линией, воображая в уме каждый взмах меча. За моей спиной выругался Понс, слишком громко, по моему мнению, и я бросил на него взгляд через плечо; он вытирал свежий белый помет с левой руки. Над нашими головами каркала стая вздорных галок; меньше всего я хотел напугать их и поднять в воздух, так как внезапная паника птиц могла стать явным знаком для нашего врага, и все усилия по подготовке ловушки были бы развеяны по ветру.

— Тихо, — сказал я ему.

Понс сплюнул на землю, а затем поднял вверх искаженное отвращением лицо, выискивая среди ветвей нарушителей спокойствия.

— Чертовы птицы, — прошипел он.

— Пусть срут на тебя сколько угодно, мне все равно. А теперь заткнись.

Ждать оставалось недолго. Последние отставшие уже взбирались верх по дороге, это были пешие воины, а не всадники, и люди, сами несущие свои мешки, в то время как их женщины несли их щиты на длинных ремнях за спиной.

— Любой, кто хоть пальцем тронет этих женщин, будет иметь дело с моим мечом, — сказал я и проследил, чтобы это сообщение было передано по всей линии.

Эдо зашевелился рядом со мной.

— Чтобы поиметь их первым? — с усмешкой спросил он.

— Чтобы они могли пойти и рассказать своим соотечественникам, что мы уже здесь, — ответил я.

Это было отчасти верно, но не было главной причиной. Прежде всего я собирался проверить, могу ли сохранить дисциплину в рядах моей маленькой армии. Мы пришли сюда с определенной целью, и я был уверен, что ФитцОсборн послал нас в Уэльс не для того, чтобы при каждом удобном случае удовлетворять свою похоть. Мы так же не могли брать с собой пленников, так как те только затрудняли бы наше передвижение.

Кроме того, я слишком хорошо знал, что может произойти, если людям дать волю поступать так, как им хочется. Если бы те, кто ушел грабить и пьянствовать в Дунхольме, успели вернуться вовремя, возможно, нортумбрийцы не застали бы нас врасплох. С дисциплинированной армией мы, конечно, одержали бы победу и столько хороших бойцов не остались бы гнить в далеком и диком краю. Бессмысленно было задавать себе вопросы о том, как могли бы повернуться наши дела, потому что прошлого не изменить, но я был полон решимости не допустить повторения той страшной ошибки. И потому если я объявил, что женщин трогать нельзя, любой, кто осмеливался пренебречь моим приказом, должен был столкнуться с моим гневом.

Я снова повернулся к дороге, где авангард валлийского отряда уже успел подняться на гребень хребта и остановился в ожидании. Я замер, внезапно решив, что нас заметили, и наш замысел раскрыт, но потом сообразил, что они отдыхают и дожидаются отставших. Конечно, они не могли знать, что сейчас представляют собой очень удобные мишени для лучников Маредита.

Как только эта мысль пришла мне в голову, тут все и завертелось. Внезапное движение в зарослях дрока у дороги, и туча черных стрел бесшумно взвилась к серым небесам, а затем еще и еще, все так же быстро и безмолвно. Они ярко блеснули своими серебряными головами в тусклом свете, прежде чем описать дугу и направиться к земле. Мужчины и женщины криком предупреждали друг друга, но все было напрасно. Один мужчина упал со стрелой в груди, другой закричал, сжимая раненое плечо, за его спиной заржала раненная лошадь, взвившись на дыбы и выбросив всадника в грязь.