Расплата

— Питер. — Сабрахманьян прервала Дженну и протянула ей упаковку салфеток. — Сейчас не время спорить. Дженна пригласила вас сюда, потому что чувствовала, что не может говорить с вами на эту очень важную для нее тему. Ее чувства нельзя назвать ни правильными, ни неправильными, и она вас ни в чем не обвиняет. Просто так она видит ваши отношения. Теперь вы должны сказать ей, что вы чувствуете.

— Это просто, доктор С. — Я встал. — Я чувствую, что мне лучше уйти.

Дженна догнала меня у выхода через несколько минут. Я не владел собой и не рискнул заговорить. Машина, которую я вызвал, должна была появиться только через двадцать минут, так что мы молча прятались под узким навесом от летнего дождя, брызги которого разлетались по пешеходной дорожке и по нашим ногам. У Дженны начало намокать платье. Я предложил ей свой плащ, но она швырнула его на мостовую.

— Этот плащ ты подарила мне на Рождество, — заметил я. — Надеюсь, он не слишком дорого стоил.

— Я никогда не думала, что ты так меня разочаруешь, Питер.

— Возможно, все-таки не до такой степени. — Я повернулся к Дженне. Ее волосы блестели от воды, и щеки были влажными. — Но ты уже давно слегка разочарована, верно? Я никогда не был тем, за кого ты хотела выйти замуж.

— Это неправда.

— Правда, — зло ответил я. — Ты вышла за меня замуж только потому, что думала, будто во мне прячется грустный и несчастный ребенок. Тебе не нравится тот факт, что я достаточно силен, чтобы самостоятельно разобраться со своими проблемами.

— Тяжело так и не почувствовать, что ты кому-то нужен, — возразила она.

Ее слова ошеломили меня. Моя мать как-то раз сказала почти то же самое, когда я умолял ее бросить пить. Я не понял, что она имела в виду, а она так ничего и не объяснила.

— Тогда прости, — неуверенно сказал я. — Но я не могу быть другим.

— Я прекрасно знала, за кого выхожу замуж, — ответила Дженна, положив руку на лацкан моего пиджака. — И я знала, что у тебя есть черты, которые мне трудно будет принять. Но ты должен понять, Питер: я вовсе не считаю, что ты должен быть грустным маленьким мальчиком, но мне нужно знать, что ты сможешь вместе со мной полюбить грустного маленького мальчика. Это не может касаться только нас двоих.

— Может. — Я отчаянно пытался достучаться до нее. — Именно так было у меня с моим отцом.

Она отшатнулась, презрительно скривив рот.

— Бред. Ваши отношения вертелись вокруг него. Когда же ты наконец признаешь, что твой отец был эгоистичным ничтожеством, и освободишься от его предрассудков?

Я увидел, как поднялись мои руки, как левая рука схватила Дженну за воротник платья, а правая сложилась в кулак. Я рывком поднял ее, и ее лицо оказалось в паре сантиметров от моего. Какое-то мгновение она выглядела напуганной, но затем на смену испугу пришло презрение.

— Используй слова, а не кулаки, Питер. — Дженна насмехалась надо мной, говоря, как с ребенком.

— Мои слова. — Я кипел от гнева. — Я не виноват, что мы оказались в такой ситуации. Это не я решил подождать с ребенком, и не у меня проблемы с зачатием. Но ты все равно обвиняешь меня, потому что я не даю тебе исправить твою ошибку. Так что раз и навсегда я объясню тебе свое отношение к усыновлению: мне не нужен трехлетний ребенок с синдромом «пьяного зачатия». Мне не нужен младенец с расшатанными нервами, или с врожденным пристрастием к крэку, или с ВИЧ. Мне не нужен ребенок, которого какой-то китайский рабочий на ферме выбросил на помойку, как гнилую дыню, и я не хочу ходить на групповую психотерапию, чтобы мне там объяснили, как тяжело нашему черному ребенку расти в привилегированной белой семье. Мне не нужен ребенок, чьи родители были религиозными фанатиками, или ребенок, чья мать была пятнадцатилетней кассиршей в местном супермаркете, а отец — ее сорокавосьмилетним боссом. Мне не нужен паршивый неудачник в качестве моего ребенка. Ну что, этих слов хватит? Теперь ты меня понимаешь?

— Полностью. — Слезы опять побежали по ее лицу. — Теперь я полностью тебя понимаю.

Через какое-то время я снова открываю глаза. Во рту у меня сухо, как в пустыне, а в висках стучит головная боль. Ребенок рядом со мной спит, по голым рукам бегают мурашки. Моя тарелочка из-под кешью пуста. Я вызываю стюарда и прошу бутылку воды и одеяло. Я делаю глоток воды, разворачиваю одеяло и осторожно, стараясь не разбудить, укрываю им спящую девочку. Я собираюсь посмотреть на часы, но вовремя спохватываюсь. В моем возрасте трудно отказываться от привычек, но это все же возможно.

20