Расплата

Тихо помешанных сгоняли в деревянный сарай и велели не шуметь. Несколько находящихся в коме человек заживо похоронили – кто их разберет, то ли они умерли, то ли нет. Живых от мертвых отделяло несколько часов. Могильщики работали без отдыха – потери росли, и трупы сносили к колючей проволоке.

На рассвете открылись ворота, и охранники втащили на территорию лагеря мешки с вареным рисом. Пленным велели сесть аккуратными рядами и вытянуть руки, подставив ладони чашечкой. Каждый получил по черпаку клейкого риса – их первую «еду» за несколько дней. Потом их мелкими группами подвели к артезианскому колодцу и позволили наполнить фляги. Пища и вода успокоили на несколько часов, но солнце вернулось. И когда сгустилась жара, крики раздались с новой силой. Половину пленных вывели из-под навеса на дорогу. Марш продолжался.

Глава 26

После падения Батаана японцы предполагали воспользоваться полуостровом в качестве стратегической зоны для наступления на последний американский оплот – соседний остров Коррехидор. Для этого следовало быстро очистить пространство от взятых в плен американцев и филиппинцев. Согласно разработанному плану, их погнали шестидесятимильным маршем по старому шоссе к железнодорожной станции в Сан-Фернандо, откуда будут доставлять на поездах к местам заключения, в том числе в Форд-О’Доннел – превращенную лагерь для военнопленных филиппинскую крепость.

Но уже через несколько часов после американской капитуляции японцы поняли, что серьезно просчитались. На полуострове остались семьдесят шесть тысяч пленных военнослужащих и двадцать шесть тысяч гражданских. Куда бы ни обернулись японцы, взгляд повсюду натыкался на голодных, страдающих от жажды пленных солдат. Почему враг сдался, если у него было столько людей? Куда подевалась их воля к борьбе? Победители не могли скрыть ненависти и презрения к побежденным.

Марш продолжался, колонны на дорогах росли, и охране приходилось подгонять едва тащившихся людей. Времени не было ни на еду, ни на отдых, ни на то, чтобы подобрать, похоронить умерших или побеспокоиться об отставших. Генералы велели спешить. Офицеры лупили солдат, а те, в свою очередь, вымещали злость на пленных. По мере того как колонна увеличивалась и замедляла движение, жестокость росла, однако от этого возникал еще больший беспорядок. В канавах и на полях валялись трупы и разлагались под сияющим солнцем. Над ними кружили черные тучи мух, они манили голодных свиней и собак. На заборах сидели и терпеливо ждали очереди стаи ворон, а некоторые уже сообразили сопровождать колонны и мучили своим видом пленных.

Пит не знал, где его товарищи по двадцать шестому полку. Он, Сэл и Юнг пока держались вместе, но понятия не имели, куда девались остальные. В колонну то и дело вливались новые группы истощенных людей, а на следующий день на стоянке куда-то исчезали. Пленные падали, умирали, их сотнями убивали. Пит больше не думал ни о ком, только о себе.

На четвертый день движения они вошли в Лубао. Некогда шумный городок в тридцать тысяч жителей вымер – во всяком случае, на улицах не было ни души. Но из верхних окон вниз смотрели горожане. Когда колонна остановилась, окна открылись и пленным полетели фрукты и хлеб. Японцы разозлись и приказали еду не трогать. И когда из-за дерева выскочил мальчик и бросил пленным батон хлеба, охранник выстрелом убил его наповал. Тех, кто умудрился поднять хлеб и пару раз откусить от него, вытаскивали из строя и били. Кого-то ударили в живот штыком и повесили в назидание на фонаре.

Пленные продолжали идти. Приходилось собирать всю волю, чтобы сделать следующий шаг, одолеть еще одну милю. От истощения и обезвоживания умирало так много людей, что японцы чуть снизили темп и позволяли наполнять водой фляги, как правило, из придорожных рвов и прудов для водопоя скота.

На пятый день колонна снова наткнулась на японские войска – тяжелые грузовики с пехотой. Полотно дороги сужалось, и охранники распорядились построиться в одну шеренгу. Вид идущих так близко от них грязных, небритых американцев воодушевил солдат в кузовах. Некоторые из них впервые увидели ненавистного врага. Японцы насмехались над пленными, швыряли в них камни, ругали, плевались. Водитель машины, заметив, что американец вышел из шеренги, ударил его тяжелым бампером. Если бы несчастный упал под колесо, то непременно погиб бы. Если бы грузовик спихнул его в кювет, с ним покончил бы «взвод стервятников». Но он ткнулся в спины товарищей, и японцы, уезжая, громко смеялись.

Пит задыхался от поднятой колесами пыли, когда японец перевесился через борт и взмахнул винтовкой. Ложе угодило ему по затылку, и он, потеряв сознание, свалился в грязную яму рядом с шиной выжженного изнутри грузовика. Сэл и Юнг ушли вперед и не видели, что произошло.