Расплата (СИ)

Из Киркенеса до Вадсе было около трех часов езды на машине, и батюшка сказал, что постарается приехать как можно скорее, чтобы успеть до Нового Года вернуться обратно.

Гудрун подошла к кровати Сергея. Тот лежал совершенно неподвижно с закрытыми глазами и абсолютно белым обескровленным лицом. Девушка в страхе положила руку ему на грудь и с облегчением почувствовала, что сердце бьется, а значит, он ещё жив.

Последние два дня Анциферов почти все время спал или находился в состоянии полной прострации, лишь изредка приходя в себя. Вчерашняя запись для полиции и прессы далась ему очень тяжело, и после этого он почти не говорил.

К полудню пришла медсестра и собралась ставить Сергею капельницу с глюкозой.

В это время к палате подошел рослый человек с голубыми глазами и, увидев его, остановился на пороге, не решаясь зайти в палату.

Гудрун, как сторожевая собака, мгновенно подняла голову и спросила по-норвежски:

- Что вы хотите?

Мужчина не понял ее и ответил по-английски с сильным славянским акцентом:

- Меня зовут Антон Горынин, я друг и бывший коллега Сергея, вот наша совместная фотография.

Гудрун взяла у него из рук фотографию и жестом показала ему, чтобы он не подходил ближе.

Фотография оказалась маленьким чёрно-белым снимком, на котором девушка не без труда узнала Анциферова и его бывшего сослуживца.

Гудрун погладила Сергея по лысой голове и тихо шепнула ему на ухо:

- Сережа, твой друг пришел тебя проведать.

Вначале воцарилась полная тишина, но через некоторое время Сергей открыл глаза и, непонимающе озираясь, увидел Антона и едва заметно улыбнулся.

Гудрун выразительно посмотрела на Антона, и он подошел к кровати и сел на табуретку рядом с ними.

- Ну, здравствуй, дружище, - еле слышно произнёс Сергей.

- Здравствуй, - сказал Антон, обхватив своей ладонью его ладонь.

Гудрун поняла, что лучше оставить их вдвоем, и тихонько вышла из палаты.

Антон достал из рюкзака большую фотографию, на которой были изображены жена и дочь Анциферова, и протянула её Сергею. Он долго молча с нежностью смотрел на фотографию, и Антон увидел, как увлажнились и заблестели его глаза.

Потом он вернул фотографию Антону и спросил:

- Как они там?

- Хорошо. Очень по тебе скучают. Они должны завтра прилететь, если им сегодня дадут визу в Норвежском консульстве.

Сергей кивнул, потом его взгляд снова затуманился. Антон испугался и позвал Гудрун, но та объяснила ему, что в последние два дня это обычное состояние Сергея. Он приходит в себя на двадцать-тридцать минут, а потом снова улетает куда-то.

- Вам очень повезло, что вы смогли с ним поговорить, - сказала Гудрун.

- Да, конечно, - отозвался Антон.

Ближе к вечеру медбрат привел к ним батюшку Михаила.

Гудрун с Антоном снова вышли из палаты и оставили их вдвоем.

Через час батюшка вышел, подошел к ним и произнес:

- Раб божий Сергей преставился.

Гудрун упала к батюшке на грудь и зарыдала. Она стала кричать сначала по-русски, потом по-норвежски, начала выдирать себя волосы, и отец Михаил и Антон решили, что норвежка тронулась умом.

С большим трудом они смогли привести ее в чувство. Девушка объяснила им, что за эти две недели очень сильно привязалась к Сергею. Она знала, что у него есть жена и ребенок, тем не менее не могла ничего с собой поделать. Она никак не могла примириться с мыслью, что Сергея больше никогда не будет.

Чтобы как-то отвлечься, они поехали к фьордам на окраине Вадсе, где Сергей и Гудрун последний раз наблюдали северное сияние. Они смотрели на зеленый небесный свет и представляли, как душа Анциферова парит рядом с этими лучами. Девушка точно так же, как Сергей неделю назад, зачарованно стояла и смотрела, как зеленое облако северного сияния, словно пламя из хвоста взлетающей в небо ракеты, несется по небу.

Послесловие

Жена и дочка действительно приехали на следующий день, но, к сожалению, смогли только проститься с Сергеем. Полиция, получив последнюю видеозапись Сергея и допросив Гудрун, смогла установить личность загадочного Марка Анатольевича. Им оказался бывший сотрудник КГБ и ФСБ, который в последнее время проживал в Латвии. Однако после отравления Сергея Анциферова он таинственным образом испарился и через некоторое время объявился уже в Москве, где стал депутатом Государственной Думы, несмотря на свой преклонный возраст.

Норвежская сторона не стала выдвигать никаких прямых обвинений и не называла имена заказчиков этого преступления. Однако МИД России заявил, что будет возбуждено уголовное дело по факту отравления гражданина России в Норвегии.

Министр Камынин, глядя в телекамеры и щурясь сквозь роговую оправу очков, произнес казенную министерскую фразу: "Надеюсь, все присутствующие понимают, что Анциферов был для ФСБ ничем, и устранять его таким экстравагантным способом не имело для нас никакого смысла".

Некоторые депутаты тоже подлили масла в огонь, сказав, что все случившееся есть провокация против России и происки Запада в целях дестабилизации ситуации. Кто-то даже назвал Анциферова "сакральной жертвой демократов". Однако через какое-то время буря утихла, и большинство забыло обо всей этой истории.