Расплата (СИ)

В связи с тем, что Сергею предоставили статус беженца в Норвегии, у него автоматически решился вопрос с медицинской страховкой. Теперь о процедурах в больнице можно было не волноваться. Врачи второй день пытались понять, чем его отравили, но пока все анализы были негативными.

На следующий день состояние Сергея еще больше ухудшилось. Проснувшись утром, он лежал в состоянии, чем-то похожем на анабиоз, и только к обеду сознание на некоторое время вернулось к нему. Гудрун всю ночь просидела у его постели и отлучалась лишь на короткое время, чтобы сходить в туалет или покушать.

Он открыл глаза и увидел сидящую рядом девушку.

- Гудрун, - тихо позвал ее Сергей, - я хочу, чтобы ты связалась с моей женой и дочерью. Может быть, они уже не успеют приехать ко мне до того, как я отдам концы, но, может, я все-таки доживу до того, чтобы попросить у них прощения за то, что все это затеял. Пожалуйста, свяжись с ними, они должны жить в городе Трабзон... Ольга и Ирина Анциферовы...

Потом он замолчал. Было видно, что каждое слово дается ему с огромным трудом.

Во второй половине дня в палату к Сергею зашел директор клиники, профессор Бьйорн Кристенсен. Это был очень пожилой и видавший виды норвежец. Осмотрев Анциферова, он попросил его открыть рот.

Сергей не понял, но Гудрун перевела: "Открой рот".

Увидев белый налет на деснах, профессор сразу все понял. Он вышел из палаты, и через десять минут у Сергея уже начали брать анализы на наличие радиоактивных веществ в организме.

Пробы отослали воздушной почтой в Осло, где была экспресс-лаборатория, в которой при необходимости такие анализы делали в течение суток.

Когда Сергея привезли обратно, ему стало немного лучше.

Он попытался улыбнуться Гудрун.

- Ты неважно выглядишь, милая. Тебе хорошо бы пойти поспать. Бери пример с меня.

У бедной девушки уже не было сил плакать, она смущенно улыбнулась Сергею и легла на кровать рядом с ним, положив голову на подушку рядом с его головой. Они пролежали так несколько часов. В какой-то момент он приподнялся и сказал:

- Гудрун, я не знаю, сколько часов или дней мне еще осталось, но я хочу сделать заявление для полиции. Я ведь не для того сюда пробрался, чтобы быть похороненным в норвежской земле. Пожалуйста, запиши все, что я сейчас скажу, на диктофон или камеру и передай полиции, когда меня не станет.

Девушка встала с кровати и принесла цифровую видеокамеру Panasoniс.

Сергей попытался сесть на кровати. Он начал кашлять, сплевывая кровью на одеяло.

Набрав в легкие побольше воздуха, он заговорил.

- Мне уже практически крышка, и мне больше нечего бояться, кроме страшного суда на небесах. ФСБшные крысы по приказу с самого верха смогли найти и смертельно отравить меня. Я прощаю своих убийц. Бог им судья. Неизвестно, что будет с вами самими, с теми, кто согласился продать свою совесть, купив лицензию на убийство инакомыслящих. Знайте, однако, что нас не так мало, как вы думаете... Вы... Вы... сознательно уничтожаете и запугиваете собственный народ, и поверьте, он вам этого никогда не простит. Он прозреет, даст Бог.... И многие из лизоблюдов и холуев поплатятся за это. Истинно говорю вам. Сегодняшние иконы для полудурков станут позором и кровавым бельмом всей нации на долгие времена...

Он закрыл глаза. Страшная боль пронзила его тело. Ему стоило огромного труда членораздельно произнести все от начала до конца, но ему удалось это сделать. Он начал тихонько стучать зубами, и Гудрун нажала на кнопку и вызвала врача. Сергею ввели обезболивающее, и он заснул.

На следующее утро к Анциферову зашел профессор Кристенсен и обнаружил на кровати рядом с Сергеем спящую Гудрун. Она, почувствовав присутствие постороннего, сразу проснулась.

Профессор попросил ее выйти в коридор и рассказал ей, что сегодня утром анализы показали, что Сергея отравили полонием-210 и что ему осталось жить не более недели-двух.

Гудрун, стиснув зубы, молча слушала профессора.

Профессор сказал, что вынужден сообщить о результатах исследования в полицию, и, возможно, в скором времени и ей, и Анциферову придется непосредственно общаться с полицией.

Когда она вернулась в палату, Сергей лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок.

Увидев девушку, он попытался улыбнуться, но у него не получилось. Улыбка была очень вымученной, и Анциферов произнес еле слышно. "

- Гудрун, у меня к тебе единственная просьба. Если сможешь, пожалуйста, пригласи ко мне перед смертью православного священника, если здесь есть такие.

Она с огромной нежностью смотрела на него.

- Я все сделаю, как ты хочешь, Сережа.

Гудрун достала из сумочки телефон и набрала номер своей подруги, журналистки Хелен. Хелен знала нескольких православных священников и дала ей все известные ей телефоны. Гудрун, не теряя времени, тут же принялась обзванивать их, чтобы договориться о приезде.

На носу был Новый Год, поэтому у многих телефоны не отвечали. Первым, до кого удалось дозвониться, оказался священник отец Михаил, который согласился приехать из Киркенеса.