Расплата. Цена дружбы

Между тем из динамика зазвучали треск и бормотание, под аккомпанемент отдаленных голосов, скорее всего телеголосов. Госпожа Кларчук предположила, что до автоответчика, очевидно, добрался идиот. Стер оставленное хозяином аппарата сообщение, нажимая на все клавиши подряд, в конце концов записав собственное деловитое сопение и отдаленные, характерные для квартир шумы. «Шо тут, бля, за херня… – бормотал записанный на пленку голос. – По-любому, бля, мозги сломаешь… вот б…» Мила против воли улыбнулась, представив тупую физиономию Волыны, склонившегося над панелью телефакса с видом шимпанзе, сдающего тесты на сообразительность. Аппарат запищал, и переключился с «Воспроизведения» на «Запись».

– Алло! Володя! – затараторила Мила. – Мне немедленно нужен Валерий! Разыщи его так быстро, как только сможешь! Окончательный расчет перенесен на сегодня. Это срочно! Передай ему, чтобы без десяти восемь он был на улице Братской, номер десять… повторяю, на Братской! Я не хочу ехать одна. Володя, немедленно свяжись с Валерием…

Сгоряча Мила Сергеевна не вложилась в установленный для сообщений лимит, и, для верности, перезвонила еще несколько раз, повторяя одно и тоже.

* * *

– Что, чувиха?! Видать, крепко тебя колбасит?! – Планшетов стоял посреди комнаты, улыбаясь одной из самых ехидных своих улыбок. В следующую секунду снова зажглась лампа вызова, звякнул короткий сигнал, и встревоженный голос госпожи Кларчук продублировал только что записанную информацию. Не требовалось быть психоаналитиком, чтобы сообразить: Мила здорово озабочена и у нее жестокий цейтнот.

– Ты оцени, как бесится, – развеселился Планшетов. Дослушав, он склонился над Волыной и, передразнивая госпожу Кларчук, сказал тонким, визгливым фальцетом:

– Алло, Володя! Алло, Во-ло-дя! Чу-ва-ак! Передай Валере, чтобы немедленно…

Вовчик был тут, и одновременно, его не было. Волына лежал на полу, в компании недопитой канистры самогона. Судя по мучительно тяжелому дыханию, Вовчик чувствовал себя прескверно. То есть, он, конечно, не чувствовал ничего, в то время как организм сражался за выживание.

– Ну и здоров ты пить, чувачок… Вовка? Алло-у? М-да. Вне жизни.

Ощущая себя легендарным Давидом, сразившим наповал Голиафа, Планшетов прошагал к телефону. Следовало немедленно известить Бандуру. Благо, Мила подарила последнему пейджер. Это оказалось очень кстати.

– Алло, девушка, – сказал Юрик оператору. – Передайте сообщение абоненту… Чувак, у нас свежак. Бабки передают сегодня. По быстрому маякни мне, я на хате. Клиент в отрубях, и не в курсе дела. Планшет.

* * *

Оставив сообщение для Протасова, Мила Сергеевна посмотрела в окно, и увидела там саму себя, в виде силуэта на черном квадрате, сквозь который пробивалось мерцание далеких фонарей. На улице давно стемнело. Часы показывали половину седьмого вечера.

– Пора вставать. – Мила отправилась в спальню. Там было совершенно темно. Когда они с Бандурой занимались любовью, госпожа Кларчук задернула шторы. Молодой человек дышал ровно и полной грудью. Мила включила ночник. Андрей лежал навзничь, натянув до подбородка покрывало. Веки были опущены, а лицо выражало безмятежное спокойствие. Женщина по-кошачьи бесшумно шагнула к кровати, и тут ее взгляд приковала спортивная куртка Андрея, переброшенная через спинку стула. На стуле лежал уже знакомый Миле Сергеевне «Браунинг», но не он ее взволновал. Из прорези нагрудного кармана куртки торчал корешок черной дерматиновой книжечки, в каких принято таскать документы. Затаив дыхание, Мила перевела взгляд на молодого человека. В свете ночника пушистые ресницы Андрея отбрасывали на щеки длинные тени, подглядывать из-под которых одно удовольствие. Но, она бы поручилась, что он крепко спит. Дыхание оставалось ровным. Ни дрогнул ни единый волосок.

Продолжая пристально наблюдать за Андреем, Мила осторожно потянулась к карману. Когда пальцы прихватили уголок документов, в комнате запищал сигнал пейджера, показавшийся госпоже Кларчук, как минимум, пожарной сиреной. Она вздрогнула, словно натолкнулась на оголенные провода. Бандура распахнул глаза.

– А?! Что это?!

По его обалдевшему виду она поняла, что он ничего не заметил. Андрей действительно честно спал.

– Твой пейджер, наверное. – Мила с трудом притушила дрожь. Бандура нашарил в кармане пейджер, поднес к глазам, чтобы просмотреть сообщение.

– Кто это? – прищурилась госпожа Кларчук.

– Знакомый. – Отмахнулся Бандура. – Так, ничего такого.

– Не успела подарить, как ему уже трезвонят, кто попало, – сказала Мила полусерьезно, полушутя.

– Так ведь удобно, – смутился Андрей. – А сколько времени? – Он зевнул, прикрыв рот левой рукой.

– Времени почти нет. – Потянувшись к выключателю, Мила зажгла большой свет. – Одевайся, милый. – Без двадцати семь, а в восемь мне надо быть на Подоле.

– Семь утра или вечера? – осведомился Бандура, усиленно моргая.

– Вставай, – сказала Мила с порога. – Я сделаю кофе. Похоже, без кофе ты быстро не проснешься.