Расплата за жизнь

— Чего это ты киснешь? Чего задумалась? — подошла Евдокия к дочери. Та рассказала ей о встрече с Веркой, разговоре.

— Выбрось из головы. Не хотела тебя тревожить, но уже весь город говорит, что Быковы убили человека, их повсюду милиция ищет. Так вот от невестки сама услышала. А пустых слухов не бывает. Забудь его. Поймают Кешку и засудят. На много лет. Может, расстреляют. Сделанное не воротишь. Коль не виноват, не прятался бы, — говорила Евдокия уверенно.

А через неделю к Тоське приехал следователь.

Баба не на шутку испугалась сухого, официального тона человека, оглядевшего ее холодно, вприщур:

— Где ваш муж? — спросил сразу.

— Не знаю. Пропал.

— Как так? А почему никуда не заявили, не попросили помощи у розыска? — недоверчиво скривился рот в усмешке.

— Мы поссорились. Я уехала от него навсегда. И больше к нему не вернусь. Я устала…

— От чего?

— От всего! От пьянок и шабаша, от его левых связей с женщинами. Он не создан для семьи. Я запоздало это поняла. Но лучше теперь. Тянуть дальше не могу, — расплакалась Тоська.

— Вы знаете его друзей?

— Брат Дмитрий, еще был Петр Попов. И вся милиция…

— Анатолия Фомича Маркова знаете?

— Да, он бывал у нас.

— Вы говорили по телефону с его дочерью?

— Да, она несколько раз звонила из Риги. Справлялась об отце. Иногда просила передать, чтобы срочно звонил домой.

— Когда вы в последний раз видели Маркова?

— Года полтора назад…

— Он был у вас десять дней назад.

— Я уже жила здесь… Приехала туда в квартиру. Там никого. Два дня пожила с детьми. Поняла, что опять загулял Кешка. И уехала. Теперь навсегда.

— Иннокентий Быков не говорил вам о поездке в Ригу, о своих отношениях с Марковым? Что их связывало?

— Он велел мне встретить его хорошо. Это было давно. В первое знакомство. Но кто он и зачем приехал, ничего не говорил.

— Вы искали мужа?

— Да, звонила жене Дмитрия. Она и своего, и моего по всем падежам просклоняла

— Скажите, муж не объяснил вам, почему Маркова надо встретить хорошо?

— Говорил. Что от него многое зависит. Я приняла Анатолия Фомича за Кешкиного начальника. Потом — за друга.

— Они часто встречались в Орле?

— Нет. По телефону говорили. Виделись маю.

— В общении возникали между ними ссоры?

— Нет, никогда! Анатолий Фомич очень воспитанный человек. Такие не ругаются. И ни с кем не спорят.

— Скажите, если бы довелось, где бы вы сегодня искали мужа?

В притонах. Но я и искать не стану.

— А есть ли у него друзья или дальние родственники, где он мог бы жить все это время?

— Его друзья — потаскухи, — отвернулась Тоська и спросила:

— Это правда, что Кешка убил Маркова?

— Анатолий Фомич убит. Это верно. Его опознала дочь, приезжавшая из Риги. Кстати, она останавливалась у вашей свекрови. И отрицает версию об убийстве своего отца вашим мужем. Исключила полностью даже намеки. Убеждена, что это дело рук рэкетиров города. И что они убили не только отца, но и Быковых. Ведь не случайно их нигде найти не могут. Ни в Орле, ни в Прибалтике. Она, как и ваша свекровь, утверждает, что Быковых, вероятнее всего, убили. А врагов у них было больше чем достаточно. Это нам известно.

— Но я слышала про очевидцев!

— Мы не можем верить словам. Только фактам. Пока мы нашли Маркова. Быковых надо искать. Кем мы их сыщем? Убийцами или жертвами? Это покажет время.

Тоська после его ухода залилась горючими слезами:

— Может, ни в чем не виноват, может, лежит где–нибудь в земле или в реке? А его все проклинают ни за что. И даже свои отвернулись. От мертвого! Вон даже следователь сомневается. А я сплетням поверила. Чужая баба, дочь Маркова, та не поддалась слухам. Не то что я! Выходит, права свекровь, сказав Верке, что нет у нас ни души, ни сердца…

— Чего воешь? — тряхнула Евдокия дочь за плечо. Та рассказала, о чем говорил следователь.

— Ну и хрен с ним. Убили — тебе легче! Одной горой меньше. Подбери сопли, дурочка! Тебе какая разница, живой он или сдох?

— Муж он мне! Отец моим детям! Ты его всегда ненавидела! Даже мертвого.

— Молчи, дурочка! Глянь, кто к нам идет. Вот сейчас и узнаем, жив твой Кешка или нет его? — бросилась открывать калитку Алымихе.

— Тебя сам Бог прислал! — пригласила в дом старуху.

— Все говорят, что меня черти носят! — не поверила бабка, шагнув через порог. Увидев заплаканную Тоську, спросила: — Ты кого это оплакиваешь? Уж не пса ли своего — Кешку?

— Говорят, их убили вместе с Димкой.

— Набери воды в стакан, золы насыпь. И дай свечу! Теперь иди ко мне! — шептала Алымиха над стаканом. И когда в нем осела муть, подозвала Тоську, — Глянь! Твой покойник жирует, живей тебя! Вишь, за застольем сидит. Не с чертями, где заждались. А с бабой! И Димка при них. За сторожа. Может, она одна на обоих! Нынче все в свете перевернулось! — подала стакан Тоське, та охнула. — Ну что? Обсохли сопли? Сиди у мамки! И не суйся никуда!

— А что же дальше будет? — спросила Тоська Алымиху. Бабка трижды повернула стакан. Но в нем ничего, кроме мути, не увидела.

— Не скоро прояснится эта карусель. Не враз судьбы определятся каждого! Жди…

И, попросив у Евдокии семян огурцов, вскоре ушла. Тоська о слезах и жалости забыла.