Распутье

– Пошто же не бывают? В нашем отряде из ста человек пять русских. Да и командер наш из русских. Потому не пропадете. Выходи кто может!

Выносили живых, мертвым теперь уже все равно. Поспешно освобождали вагоны в эшелоне, американцы сносили туда живые трупы. Набралось где-то до двухсот человек. Переодевали, бросая за окна вагонов зловонное и окровавленное белье. Старательнее всех хлопотал бородатый «мериканец», покрикивал на своих, если кто мешкал. А поезд шел на восток. Много туда спешило поездов, лишь редкие шли на запад. На восток, на восток, на восток… – захлебывались колёса вагонов, то ли от радости, то ли от горя.

Макар Сонин был очень измучен и слаб, но на второй день все же встал на ноги. Тихо говорил с «мериканцем», который назвался Прокопом.

– Ну какой вас ляд нёс сюда? Помочь русскому народу, так сами увидели, что и как. От вашей помощи кровями земля захлебнулась. Вы всех подняли на ноги: Колмыкова, Семенова, Дутова, а главное, Колчаку дали власть. Теперича сами видите что и как.

– Оно-то так. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Без ентого не стали бы мы защищать вас. А потом, ить нам платят, добре платят.

– Диво, это как же, солдату – и платят! А ежли убьют, то как?

– Тогда моя баба за меня доллары получит.

– Разбойники вы, а не солдаты, ежли бы вы свои дома защищали, то не требовали бы платы за убийство.

– Может быть, и так. Вы-то бесплатно друг другу горлянки пилите, а мы вас разводи.

– Таких разводчиков – метлой! Сами быстрее бы разобрались. Вы не без задней мыслишки сюда причалили: чё плохо – то к рукам.

– По сопатке бы тебе за такие слова. Может, и есть такая мыслишка у тех, кто стоит выше нас. А мы, простые люди, шли сюда от чиста сердца. Батя шуганул меня первым, мол, дуй, не стой, наша ферма и без тебя обойдется, а люд русский может заздря сгинуть. А вы тоже хороши! К примеру, мы партизанам давали едому, белье, даже оружье, а те носы воротят, мол, хотите подкупить нас. Э, дурни! Може, кто и хотел подкупить, а мы от души хотели помочь. Увидели, что от нашей помощи одна помеха, и встали на бой против своих. Большевиками нас стращали, а мы у Колмыкова из-под носа тех большевиков выхватили. Рассмотрели, разговорились, а они такие же люди, как и мы: хотят мира, хлеба и спокойствия. Того же обещал Колчак, да духу не хватило, почал всех резать и душить не глядючи.

– Слушай, Прокоп, а что же дальше будет?

– Как что? Оставили мы Колчака, другие то же сделали или делают, многие русские американцы хотят уйти с вами в партизаны, чтобыть добить приходи́мцев навроде японцев. Добьем и разъедемся. Пожмем ручки и сэнкью, спасибо значит, ол райт – и поехали по домам. Помашем ручкой дяде Сэму, и вся недолга.

Буржуазная печать заливалась соловьиной трелью, восхваляя культурные деяния Колчака, умалчивая о репрессиях, что косили русский народ. А они продолжались. В ответ на разрушение партизанами железнодорожного полотна генералы Колчака как русские, так и чужеземцы, писали грозные приказы.

«Правительственные войска ведут борьбу с бандами разбойников. Преступные элементы, подонки общества, выступили для наживы, грабежей и насилий. Большевизм дал им организацию. Безобразные факты, чинимые разбойниками, – крушение пассажирских поездов, убийство лиц администрации, священников, расстрелы семей мирных жителей, ушедших из района восстания, насилия и истязания, нескончаемой вереницей совершающиеся в районе действия разбойников, – все это заставляет отвергнуть те общие моральные принципы, которые применимы к врагу на войне. Тюрьмы полны вожаками этих убийц. Начальникам гарнизонов городов вверенного мне района приказываю: содержащихся в тюрьмах большевиков и разбойников считать заложниками. О каждом факте, подобном вышеуказанным, доносить мне и за каждое преступление, совершенное в данном районе, расстреливать из местных заложников от 3 до 20 человек. Приказ этот ввести в действие по телеграфу и распубликовать его широко.

Генерал Розанов, губернатор Енисейской и Иркутской областей, 25 мая 1919 года».

Чешское командование тоже пишет приказ подобного содержания, лишь с теми изменениями, что брать заложников будут из ближайших деревень, где было совершено крушение поезда, расстреливать через одного. К тому же предписывалось всем жителям охранять Сибирскую железную дорогу.

Пишет подобный приказ и генерал Дутов: «…Приступая к решительным действиям в борьбе с большевиками, я заявляю, что все задержанные с оружием в руках будут расстреляны без всякого суда, такому же наказанию подвергнутся и хранящие оружие, без надлежащих на то разрешений. 8 июля 1919 года».

А партизанское движение росло. Росло, несмотря на приказы, росло неудержимо, разнося огонь борьбы по всей земле русской.