Распутин (др.издание)

«Самое страшное в этом ужасе то, что его нельзя понять…

 — писал в своей секретной тетради Евгений Иванович несколько недель спустя после открытия военных действий. —

Были какие-то вечные, непонятные и немножко всегда почему-то противные интриги Австрии на Балканах, которые в конце концов привели к тому, что какой-то гимназист с совершенно дикой фамилией Принцип выстрелил и убил в городе Сараево — девять десятых российских граждан даже и приблизительно не знают, где находится этот город с таким странным названием, — наследника австрийского престола, толстого жирного офицера с густыми усами и глупым лицом. За этот выстрел одного гимназиста австрийское правительство решило примерно наказать всю Сербию, которая так же ничего не знала об этом Принципе, как мы ничего не знаем о Сараеве, и стало посылать сербскому правительству грозные «ноты», а затем, чтобы устрашить сербов окончательно, начало мобилизацию своей огромной армии. Русское правительство, утопившее свой народ в водке, каждую осень спорившее с газетами о том, голод в России или только недород, задавившее этот народ в невежестве и нищете, воспылало благородным негодованием и решило защитить родственную нам и единоверную Сербию и потребовало от Австрии прекращения мобилизации. Австрия обратилась за советом и помощью в Берлин. Человек очень решительный и воинственный, Вильгельм заколебался — он был уже достаточно в годах, чтобы не понимать хотя отдаленно, чем все это пахнет, — но уверил своего старого друга, его апостолическое величество, императора и короля Австро-Венгрии Франца Иосифа, что он в случае нужды свои союзнические обязательства исполнит до конца. Целый ряд чрезвычайно пустых, ограниченных и самоуверенных людей в Париже, Петербурге, Риме, Лондоне и Берлине — дипломаты, послы, государственные деятели, депутаты, архиепископы, дамы — стали также огонь этот всемерно раздувать. Австрия не послушала требования России о прекращении мобилизации, и тогда царь объявил мобилизацию в России. И вот из бескрайних пространств ее потянулись на Запад бесчисленные поезда с серыми солдатами, и Германия, не дожидаясь, понятно, пока это серое море перельет чрез ее границы и зальет ее, объявила России войну, и миллионные легионы вооруженных до зубов и тоже неизвестно чем восторженных германцев бросились главной своей массой на Запад, на Париж: они хотели быстро справиться с своим делом здесь, а потом уже приняться и за Россию. И затряслась земля от грохота пушек, и полились сразу реки крови, и запылали города, поражаемые из-за облаков со страшно воющих аэропланов и дирижаблей…