Распутин (др.издание)

Свежий воздух и одиночество и простор были чрезвычайно приятны. На запылившихся полках тлели старые иконы. В углу стояла какая-то большая, покрытая густой пылью бутыль. Пол был кирпичный, холодный и сыроватый. И единственной мебелью была деревянная старая кровать и колченогий, закапанный воском табурет… В душу повеяло жутью: что же дальше?

Дверь снова отворилась, и в комнату с преступными лицами вошли трое неопрятных солдат и китаец, который пел про

барбанал.

— Что вы? — в испуге поднялась им навстречу Таня. — Что вам? Солдаты бросились на нее и повалили ее на кровать. Таня закричала, но грязная рука сжала ей рот. Она в ужасе потеряла сознание. За дверью слышалось нетерпеливое переступание грубых сапог: солдат было несколько. Они ждали очереди — точь-в-точь как в Трапезунде…

В старом саду оглушительно затрещал мотор. Пленники побледнели. Многие перекрестились. И все затаилось, слушая и не желая слышать. В этот день были расстреляны бывший редактор «Окшинского голоса» Петр Николаевич, князь Алексей Сергеевич, полковник Борсук, один заречный мужик, поносивший на базаре христопродавцев-большевиков, два скрывавшихся офицера и Леонид Громобоев, который почему-то был нестерпимо противен всем чрезвычайникам. Николай Николаевич Ундольский, Евгений Иванович, Кузьма Лукич и бывший уланский учитель, а перед революцией уже видный коммерсант Сергей Иванович были отпущены с тем, чтобы в течение трех дней они внесли соответствующие своему положению контрибуции, кто сто тысяч, а кто и миллион. Это было нелегко: дома были уже национализованы, капиталы в банках реквизированы, и денег достать было трудно, потому что все их всячески прятали. Генерал Верхотурцев, призванный на допрос, сжег великолепный фейерверк: да,

он был всегда левее кадетов,это верно, почти эсер, но они, эсеры, показали себя у власти такими тряпками, что он плюет на них: будущее за волевыми людьми, и потому он с восторгом приветствует большевиков. Фейерверк понравился новой власти, и уже чрез неделю генерал Верхотурцев занимал значительный пост в советской республике и служил не за страх, а за совесть. Изнасилованную по приказанию Мити солдатами Таню едва живую увезли в больницу, а Митю за это новое самовольство исключили из членов чрезвычайной комиссии, и он чрез несколько дней выехал на юг, на Кубань, для борьбы с нагло поднявшими там голову белыми…

XIX

ЧУДО МАТУШКИ БОГОЛЮБИМОЙ