Распутин. Вера, власть и закат Романовых

Распутина следует считать еще одним из длинной череды русских фаворитов. Но изменившаяся природа монархии и необычная личность выделяют его из этого ряда. Распутин вышел из грязи в самом прямом смысле слова, но, в отличие от своих предшественников, так никогда из нее и не вышел. Он не стал настоящим придворным, нервно пытающимся отмыться от прошлого и энергично утвердиться в аристократических кругах, коллекционируя титулы, ордена, земли и деньги. Совсем наоборот. Распутин не стал богатым, не получил ни земель, ни титулов. Он сохранил связи со своей семьей, своим классом и родным домом. Но именно этого от него и ожидали. Его царственные покровители и столичные светские дамы искали в нем нечто такое, что соединит их со скромным народом-богоносцем. Если бы он порвал с корнями и стал князем, то утратил бы именно то, что делало его столь привлекательным. Распутин был слишком умен, чтобы не понимать этого. Впрочем, у него действительно не было желания рвать со своими корнями. Он никогда не стремился к социальному возвышению. Он искренне почитал царя и царицу, но у него не было времени для аристократов. Менее всего он хотел присоединиться к их кругу, и этот факт лишь усиливал их ненависть к нему. Несмотря ни на что Распутина считали фаворитом, и современники были уверены, что он действует точно так же, как до него действовали Разумовские, Орловы и Потемкины: спит с императрицей, опустошает государственную казну и сосредоточивает в своих руках всю власть. Я не хочу сказать, что Распутин был совершенно равнодушен к власти. Он знал, что близость к царственной чете отбрасывает на него отблеск славы престола, и это ему очень нравилось. Распутин оказался в паутине власти, интриг и влияний, чего не мог избежать ни один из тех, кто оказался при дворе. На протяжении ряда лет ему удавалось переигрывать других участников этой игры. У него были поражения, ему приходилось отступать, но он так никогда и не потерял доверия императора и императрицы.

Часто говорят о том, что Распутин снимал и назначал русских министров. Типичную историю в своем дневнике описала Надежда Платонова в 1916 году. Распутин позвонил военному министру Дмитрию Шуваеву и сказал, что ему нужно немедленно его видеть. Шуваев через адъютанта передал, что Распутин может приехать к нему в приемные часы, и он сразу же его примет. Но Распутина это не устроило, и он якобы ответил: «Пусть ваш министр знает, что нам с Мамой не нужны такие министры»⁹

.

Однако Шуваев оставался на своем посту и после убийства Распутина, так что история о том, как злонамеренный фаворит назначал и увольнял министров, кажется чистым вымыслом. Власть Распутина существовала преимущественно в умах других людей – и с каждым годом укреплялась. В пьесе «Распутин» Илья Сургучев описывает разговор вымышленного министра внутренних дел, князя Джуницкого, с женой. Речь, естественно идет только о Распутине. «Снова этот Распутин! Это уже чересчур! Словно больше не о чем поговорить. […] Постоянно говоришь о нем, надуваешь его, а потом поражаешься, сколько силы он забрал»¹⁰

. Сургучев очень убедительно передал общественное восприятие положения Распутина. Однажды Шульгин спросил товарища министра внутренних дел, действительно ли «каракули» Распутина «имеют силу наравне с высочайшим рескриптом». Министр рассмеялся и ответил, что внимание на подобные записки обращают лишь такие же «прохвосты», как и сам Распутин. А потом он сказал Шульгину: «Нет Распутина, а есть распутство. Дрянь мы, вот и все»¹¹

. Так воспринимался Распутин – всемогущий фаворит: фантом, мираж.

«Что есть Распутин? – летом 1914 года задавалась вопросом газета “Астраханский листок”. – Распутин – это ничто. Распутин – пустое место. Дыра! Крах! Крах всего – веры, мысли, политики, государства. Распутин – это всего лишь ужасное, фатальное слово. Если бы этого имени не существовало, его следовало бы придумать как символ, эмблему, программу и платформу текущего момента»¹².