Распутин. Вера, власть и закат Романовых

Примерно в четыре утра городовой Власюк пришел во двор дома № 92 по Мойке, чтобы проверить донесение Ефимова. Он разговаривал с дворником соседнего дома князя Орлова, и тут во двор вышли Юсупов со своим домоправителем Бужинским. Власюк спросил их о выстрелах, на что оба ответили, что ничего не слышали. Удовлетворившись их ответом и в темноте не заметив кровавых следов, Власюк вернулся на свой пост на углу Прачечного и Максимилиановского переулков. Через какое-то время появился Бужинский и сказал, что князь хочет поговорить с ним в своем дворце. Власюк вошел. В доме было тихо. В кабинете его ждал Юсупов и еще какой-то незнакомый человек.

– Ты человек православный? – спросил этот человек.

– Так точно.

– Русский ты человек?

– Так точно.

– Любишь государя и родину?

– Так точно.

– Ты меня знаешь?

– Нет, не знаю.

– А про Пуришкевича слышал что-либо?

Власюк ответил, что он с ним не знаком, но слышал эту фамилию. Пуришкевич продолжал:

– Вот он [то есть Распутин] погиб, и если ты любишь царя и родину, то должен об этом молчать и никому ничего не говорить.

– Слушаю.

– Теперь можешь идти.

Власюк повернулся, вышел из дворца и пошел на свой пост. Он не знал, что делать. Никаких следов убийства он не видел, Юсупов и Пуришкевич были совершенно спокойны. Они не выглядели пьяными, хотя позже Юсупов говорил, что Пуришкевич напился. Он решил, что это какое-то испытание: может быть, они хотели посмотреть, что он будет делать с подобной информацией. Власюк долго думать не стал и доложил обо всем своему начальнику в участке². Слухи быстро распространились по всей петроградской полиции.

Прокурору апелляционного суда Сергею Завадскому позвонили рано утром из министерства юстиции и сообщили, что, по-видимому, Распутин был убит ночью во дворце Юсупова. Надо начинать следствие³

. К девяти утра Завадский, следователь по особым делам Виктор Середа и полицейский фотограф были на месте. Они увидели на снегу кровавый след, который шел от ступеней у боковой двери через двор. Было видно, что через двор тащили окровавленное тело, – по-видимому, труп. Середа хотел войти в дом и за боковой дверью посмотреть, куда ведет кровавый след, но его не впустили. Следователь только собрал окровавленный снег в банку для анализа. Вскоре из лаборатории пришел ответ: кровь человеческая⁴. Несмотря на сделанные находки, Завадскому и Середе было приказано остановить расследование. Распутин наверняка где-то пьянствует и скоро обнаружится. Министр юстиции Макаров никогда не принадлежал к числу друзей Распутина и не собирался копать глубже.

Утром полиция пришла в квартиру Распутина на Гороховой. Полицейские спросили у его дочерей, где их отец, но они не знали и не понимали, почему его нет дома. В тревоге они позвонили Муне, но она сказала, что если он ночью ушел с князем Юсуповым, то, наверное, где-то спит, и беспокоиться не о чем. Муня приехала на Гороховую в одиннадцать утра. К этому времени она уже встревожилась. Они позвонили домой Юсупову, но его не было дома. Симанович начал разыскивать Распутина. На Гороховую он приехал с дурными известиями: говорили, что Распутин убит в Юсуповском дворце, а тело его куда-то вывезено. В полдень зазвонил телефон. Юсупов хотел поговорить с Муней. Они немного поговорили по-английски. После этого расстроенная Муня уехала, сказав, что едет домой ждать Юсупова. Через час Матрена и Варвара приехали к Муне, и она сказала им, что говорила с Юсуповым, и он поклялся, что не приходил за их отцом, и Распутин никогда не был в его доме⁵.

Юсупов покинул семейный дворец и приехал к своему тестю Сандро, где жил во время ремонта. Приехал он в пять утра 17 декабря. Там его возвращения с тревогой ожидал его шурин Федор. Феликс рассказывал ему о своих планах. «Распутин мертв», – сказал он Федору. В десять утра к Сандро прибыл генерал Георгий Григорьев, полицмейстер второго отделения. Он хотел допросить Юсупова относительно выстрелов. Он спросил, был ли среди его гостей Распутин. Юсупов это отрицал. Он сказал, что Распутин никогда не был в его доме, рассказал историю о мертвой собаке. Феликс пояснил, что, разговаривая с полицией, Пуришкевич имел в виду собаку, которую пришлось застрелить⁶. Григорьев этим объяснением удовлетворился и ушел.