Распутник

Я неизменно советовал даме, за которую ты вступаешься, одно и то же: Ни в чем не бери примера со своих соперниц, живи в мире со всем миром, будь поласковее с королем и даже не думай науськивать его на кого-нибудь, да и вообще не буди в нем сильных чувств, это ни за что не пойдет тебе на пользу, отвечай согласием на малейшие любовные порывы с его стороны и не будь дурой — не строй из себя ревнивицу; напротив, рукой, телом, душой, сердцем, умом и всеми прочими прелестями, которыми ты обладаешь, старайся доставить ему максимальное удовольствие, исполняя при этом малейшую его прихоть; что же касается новых увлечений, то у палки два конца, и на каком из них окажешься ты, еще не известно; будь не промах и сама, порой это помогает. Так что, сам видишь, мои советы изрядно расходятся с твоими, а уж хороший я сводник или нет, судить не мне. Некоторые дали бы ей другой совет — исполать.

В этих строках с их горьким заключительным аккордом можно усмотреть следы трагического и, не исключено, постыдного отречения, а восклицание «хороший ли я сводник или нет, судить не мне» уместно сопоставить с созданной примерно в те же дни Рочестеровой переделкой «Императора Валентиниана» Джона Флетчера, а именно с теми стихами, в которых император требует от своих клевретов заманить к нему на ложе Луцину:

У жен спросите, как себя вести,Чтобы с ума красавицу свести;Назначьте цену — и пустите в торг

Обман, угрозы, просьбы и восторг;Солгите, наконец, что я влюблен,Что потерял покой, утратил сон,Что вознесу ее превыше всех, —И вас вознагражу я за успех!

И все же реальные доказательства того, что у Нелли Гвин была хотя бы мимолетная интрижка с Рочестером, отсутствуют. В лондонском Музее Виктории и Альберта хранится памфлет, озаглавленный «Поэтическое послание графа Рочестера Нелли Гвин». Опубликованный анонимным издателем в середине XVIII века, он, как утверждается, скопирован с трехтомного рукописного собрания сочинений Рочестера, преподнесенного Карлом II французскому королю. Первый стих гласит: «Мой ангел, Нелли, Вам пятнадцать лет»; в дальнейшем же, соперничая в непристойности разве что с еще более примечательным «Содомом», автор «Послания…» детально расписывает прелести Нелли Гвин и воспевает свою (якобы имевшую место) интимную близость с нею. Если это стихотворение и впрямь принадлежит перу Рочестера, то можно не сомневаться в том, что актриса хотя бы однажды побывала в его объятьях, но как раз доказательства подлинности «Послания…» отсутствуют. Чисто стилистически его нельзя счесть недостойным пера нашего героя, да и (с оглядкой на шарлатана Александра Бендо) необходимо упомянуть о наличии у автора стихотворения определенной учености (в том числе в области химии) и несомненного глубинного знания тайн тогдашней женской косметики.

Нелли Гвин читает английский эпилог к «Мнимому больному»:

Мы благородней всех, докажем это людям / Тем, что любить всех преданнее будем[56]

Что же касается других косвенных доказательств этой связи, то надо упомянуть об одном стихотворении, включенном писателем-порнографом Александром Смитом (именовавшим себя капитаном Смитом) в его книгу о дворцовых скандалах. Речь идет о «Школе Венеры», которую сам Смит приписывает Этериджу; в стихотворении есть строка, возможно, и породившая соответствующий слух. Тема заявлена уже в начальном трехстишии:

Жизнь акробатки Нелли,И все прыжки в постелиДо гроба с колыбели.

Один из эпизодов в «жизни акробатки Нелли» (после того как актер Чарлз Харт передал ее с рук на руки лорду Бакхерсту) описывается так:

Попав у Бакхерста в немилость,В отчаянный загул пустилась:Имел ее и стар, и мал,И Вилмот-умница лизал.

Подобные наветы и имел в виду Рочестер, написав с заведомой иронией: