Распутник

Признаюсь тебе, я сам себя не узнаю, пропустив за семь месяцев через глотку невероятное количество ртути, и узнавал бы того менее, не будь рядом мисс Робертс. Да, она тоже здесь, живет в одном доме со мной, и мы то и дело наталкиваемся друг на дружку, как парочка сумасшедших в Бедламе[55]. По сравнению с тем, через что приходится пройти ей, собственные страдания кажутся мне смехотворными. Это просто неописуемо — или, вернее, я не стану этого описывать, чтобы не лишить бедняжку удовольствия рассказать тебе все самой.

С именем Рочестера связывают и Нелли Гвин, что, безусловно, еще более примечательно. Правда, никто не оспаривает того факта, что, став королевской фавориткой, она Карлу не изменяла. Даже в сатирах Рочестера отсутствуют насмешки над ее неверностью. Да и сам тон сатир на Гвин не так резок, как в нападках на леди Каслмейн и герцогиню Портсмут; более того, в этих стихах порой проскальзывают лирические нотки:

Достойное занятье для девицы

Освободить мужчину из темницы,В которой он ученостью томится.Здесь, в Оксфорде, родителей она

Похоронила, бедная, одна,Потратила кровавые гроши,Лишь бы поминки вышли хороши,

И страстотерпец, отошедший в ночь,Постиг во гробе: не скупится дочь.Так знай же, дщерь достойная, тебя мы

Проводим, раскачав колокола,Из трубок воскуряя фимиамыИ чаши осушая без числа.

Согласно многочисленным свидетельствам, Рочестер сохранил дружбу мисс Гвин, несмотря на однажды предпринятую им атаку на «всенародную подстилку». В единственном дошедшем до нас ее письме Нелли упоминает графа в числе друзей, отсутствие которых при дворе повергает ее в уныние; в 1677 году, когда мисс Гвин пришлось взять в долг, Рочестер выступил ее поручителем. Нелли, с ее добросердечием, могла пригреть на груди змею или представить королю собственную потенциальную соперницу, как это и произошло в эпизоде, с тревогой описанном Сэвилом в письме Рочестеру: