Когда король Амальрик Иерусалимский, столько же прославленный своими победами в землях египетских, сколько правосудием и щедростью, простился с сим светом, среди богатств, которые он оставлял своему сыну и наследнику, молодому королю Балдуину, был один человек из Фландрии, по имени Алар де Гистель: ибо не составляют для государя никакого богатства крепкие замки, тучные земли и лари, полные серебра и золота, если не обладают верностью люди, чьим рукам он вверяет все это, — если же она есть, то стяжает государь любое богатство и славу. По каким-то причинам король не приближал к себе мессира Алара и не ласкал особыми почестями, но и не выказывал ему недовольства, а поставил начальствовать над охраной города Аскалона, отвоеванного паломниками у египтян. Там рыцарь и пребывал, а с ним его жена и сын.

Случилось так, что множество рыцарей ушло осаждать один из городов Сирии, а в то время Саладин, вознамерившись извлечь из такого случая всю возможную выгоду, вышел с большой силой из своих пределов и окружил Газу и Дорон, закрыв выходы тем, кто оберегал эти крепости. Затем он настиг самого короля, при котором было пять сотен человек, и тот, видя великую для себя опасность, укрылся со своими людьми в Аскалоне, где мессир Алар принял его с подобающими почестями. Таким-то образом вышло, что Балдуин, запертый здесь — ибо Саладин обступил этот город, хотя и не мог его взять, — возлагал упования только на помощь извне; оттого он терзался ежечасно, ибо, не зная ничего о других городах, подозревал, что Рамла уже взята неприятелем и что опасность угрожает самому Иерусалиму, который он, уходя с войском, покинул на чужое распоряжение. От этого болезнь, которой король был поражен с самого детства, отягощала его еще сильнее, и в горьких думах он проводил время, глядя со стен, как язычники невозбранно разоряют окрестности, а мессир Алар как мог ободрял и укреплял дух короля надеждой на скорую подмогу.

В один вечер, когда уже стемнело и разыгрался сильный ветер, король, при котором находился мессир Алар, сидел в своей спальне и вдруг услышал донесшийся звук горестного рыдания. Король подумал, что негоже ему оставлять это, что кто-то плачет в городе, где он находится, и сказал начальнику стражи: «Слышишь, плачет какая-то женщина? Ступай, отыщи ее и разузнай, кто ее обидел и чем». Услышав это, мессир Алар обещал все исполнить и с мечом в руке вышел на улицу, где тьма была непроглядная, а вихрь относил все звуки, так что найти кого-либо стоило величайших усилий. Когда король увидел, как мессир Алар покидает его покои, то, полный сострадания и любопытства, незаметно вышел следом, не забыв своего меча.

Долго рыцарь искал ту, за которой отправил его король, как наконец на каком-то перекрестке близ городских ворот увидел женщину, необычайной красоты и статности, укутанную темными одеждами, которая, словно по причине чрезмерного горя, уже не рыдала, как прежде, когда ее услышал король, но тихо плакала, приговаривая: «Увы, увы мне, милый мой господин, рано зашла твоя красота под темную землю, а вслед за нею кану и я, не насладившись твоей любви!» «Кто ты и о ком рыдаешь?» — с удивлением спросил ее рыцарь, а прятавшийся позади него король безмолвно ждал ответа. «О великодушный Алар де Гистель, начальник аскалонской стражи, — так начала она, подняв лицо, — узнай, что я — земля Иерусалимская, а твой нынешний повелитель, король Балдуин, — мой законный супруг, и через три дня ему назначено умереть. Оттого-то оплакиваю я его и себя, ибо не будет больше у меня такого мужа».