Расскажи, как надо жить

Начнем с того, что мир не знал более неподходящего человека для ведения переговоров, чем я. Навыков бизнеса у меня совершенно никаких, только несколько внятных семинаров в университете по этике делового общения, но это все теория! Тем более теория с русскими преподавателями, пусть и говорящими на английском языке, но голова-то у них заточена на русский лад.

Когда вернулись братья, я поставила им ультиматум: в Америку едут двое – я и Дима. Дима не будет брать никаких займов, и права собственности на песни остается за ним навсегда, а продюсерскому центру передаются лишь на время – пять лет. Продюсерский центр берет на себя полугодовое содержание нас обоих – помимо зарплаты, оплата квартиры, еды и пошлины на все документы. Чтобы додавить, мы с мальчиками встали и ушли, оставив братьев одних обсуждать условия. Мы договорились созвониться через несколько часов, но не успели даже доехать до дома Васи, как Брэдли Морган позвонил Диме и сказал, что продюсерский центр принимает его условия, с одной лишь оговоркой: мы все вылетаем завтра утром.

Услышав это, я отреагировала как надо: возмутилась, что мне нужно больше времени, чтобы все обдумать, в конце концов, если я соглашусь, то элементарно собраться, подготовить визу и документы, решить вопрос с квартирой, встретиться с родителями, напоследок закатить прощальную вечеринку – одним словом, я не готова! А сама тем временем уже прикидывала, есть ли у меня большой чемодан? Знаете, чем прекрасно быть худой? В один чемодан худышки могут сложить весь свой гардероб, потому что у них вещи как носовые платки! А у меня шатры – один другого шире!

Тем же вечером у нас состоялась встреча с консулом на предмет получения мультивизы в сокращенные сроки. Я не ожидала, что это будет так быстро и так легко. От нас не потребовалось ничего, кроме личного присутствия и загранпаспорта. Консул задал нам всего несколько вопросов, а потом ознакомился с несколькими документами: в частности, приглашением на работу от «Коннор Дистрибьюшн», гарантийным письмом о финансовом обеспечении, которое составил лично Джейкоб Коннор, договором аренды квартиры, в которой указаны как проживающие в квартире я и Дима (к тому же договор предоплачен на год). Вечером следующего дня курьер привез мой загранпаспорт со вклеенной в него визой на три года.

Утром мы вылетели в Лос-Анджелес. Из-за разницы во времени (в Лос-Анджелесе на одиннадцать часов меньше, чем в Москве) перелет в тринадцать часов занял больше суток. В девять утра, ошарашенные, раскладывали свои вещи в квартире, которую снял для нас продюсерский центр. Но об этом позже, сейчас самое главное это то, что случилось на приветственном ужине, который плавно перетек в самые важные в нашей жизни переговоры.

Мистер Коннор оказался дядькой в моем вкусе. Ему было слегка за шестьдесят, о чем гордились седые волосы. И в свои шестьдесят он был красив как бог! Мужественен, ухожен и самодостаточен, самый настоящий handsome man. Идеально подобранный костюм, блестящие ботинки, дорогие часы. При виде нас он улыбнулся истинной голливудской улыбкой, громко поприветствовал, пожал нам руки и усадил за столик.

– Поздравляю, мистер Морган, вам удалось невозможное! – сказал он горделивому Брэдли.

Мы ужинали в ресторане недалеко от нашей квартиры. Брэдли так торопил нас, что я не успела прочесть название на вывеске. Естественно, я вспотела, хотя перед выходом из дома приняла ледяной душ – все-таки это Лос-Анджелес, детка, тут и вечером гребаный зной. Не переставая улыбаться (мантра преподавателей: «ваша улыбка стоит ровно столько миллионов, сколько минут она играет на ваших устах»), я уселась в отведенное для меня кресло, и начался обычный около деловой треп: как долетели, как разместились, проблем с визой не было, понравился ли вам ЛА? К окончанию этого обсуждения (длился примерно минут пятнадцать) я была на взводе: я стеснялась попроситься в туалет, но ситуация была практически критическая – пот капал на ресницы.

В конце концов, когда очередная толстая капля скомкала на реснице грязно-снежный ком, я решила, что пописать – это вполне естественное желание любого человека, и стесняться стоит как раз того, что моя тушь недостаточно водостойкая. Все сидящие за столом (мистер Коннор, Дима, Брэдли и я), оживленно беседовали (кроме Димы, который молча слушал), никто не заметил (или сделал вид) моих мучений. Поэтому я в конце концов плюнула на амплуа девственницы, величественно встала из-за стола и грудным голосом сказала:

– Господа, прошу простить даму, я вынуждена вас оставить на пару минут.