РАССКАЗЫ-1

А я мечтал о Полете. Я мечтал летать на крыльях, управлять своим полетом над землей и возвращаться на нее с неба. Видимо, часть авиамоделистов таки заболевает этим неистребимым вирусом полета — и навсегда. Потому что тот, кого тянет в небо, становится небесным наркоманом. Сладкий яд Полета пропитывает все клеточки, и жертва всегда рвется в небо, чтобы окунуться в неповторимый воздух высоты… он и пахнет-то не так, как на земле; он плотный, упругий, подъемный, живой воздух, поток — и грудью на него! Он держит! Не совсем еще понимая, каким путем того Полета достичь, я поступил в Харьковский авиационный институт… может, это была ошибка, потому что самолетостроение — это не мое; но ряд обстоятельств привел меня на втором курсе в институтский самодеятельный авиаспортклуб, в группу планеристов. К тому времени, учась на первом курсе вечернего факультета, я работал на авиазаводе, где как раз осваивалось производство новейшего лайнера Ту-134, и там занимался в парашютном кружке, организованном на общественных началах. За зиму мы прошли теоретический курс, хорошо знали материальную часть и готовились к настоящим прыжкам. Дело стопорилось только возрастом: в парашютный кружок записались зеленые юнцы и девчата, вчерашние школьники, нам не исполнилось еще 18 лет.

Но возрастной ценз не мешал нам посещать парашютную вышку в парке Горького, которая работала без перебоев и где оседали почти все наши невеликие заработки.

Наши… но не мой. Группа дружно прыгала, а я… трусил. Под разными поводами, то сказавшись больным, то сославшись на занятость, я пару раз отказался туда ехать с группой, а сам тайно, окольными путями, пробирался к вышке и часами сидел, прячась в кустах, борясь со страхом, проклиная свою слабость и презирая себя.

Девчонки из моей группы со смехом взбирались по лестнице на пятидесятиметровую высоту, с визгом вылетали из-за бортика, усаживались, как нас учили, в кольцевой лямке подвесной системы, ножки вместе, чуть согнуты в коленях, ступни параллельно земле…

Я, сгорая со стыда, в мучительной зависти, в страхе, что меня обнаружат, в комплексе неполноценности — наблюдал из-за кустов…

Что стоило: взять в кассе билет — полтинник! — войти в ограду, предъявить его — и наверх!

Но вышка работала по принципу ниппеля: туда — пожалуйста; обратно — только под куполом!

Я страдал. Ну почему я хуже девчонок, что во мне такое сидит, что не дает побороть страх? Почему я такой… неполноценный? Значит… значит, я никогда не стану настоящим мужчиной, смелым, отважным человеком… трус…изгой… Ребята, загляните себе в душу. Особенно подростки. Многих мучают те же проблемы: личной смелости, мужественности, способности к подвигу… или неспособности. Как сложно бывает преодолеть свои комплексы. Каких судорожных усилий требует победа над собой, какими рывками иногда доказывает подросток окружающим свою личностную состоятельность, на какие рискованные поступки иногда отчаивается! Сколько их иной раз гибнет по неопытности, в порыве, из-за смещения приоритетов: что в жизни главное, а что нет. Через такие страдания и мучительную борьбу с собой проходит каждый, и не всякий находит тот путь, идя по которому, мальчик постепенно становится мужем, защитником, личностью.

Идите в авиацию. Это — тот путь. Тут вы все докажете — и себе и другим. Я вспоминал, как в восьмом классе впервые решился броситься с вышки в воду вниз головой. Победил же себя! Страшно только первый, самый первый раз, потом уже все — ты победил страх! Но всему приходит конец. Девчонка из параллельной группы, которая мне тайно очень нравилась, случайно обнаружила меня возле вышки: — Ну что, выздоровел? Выздоровел! Сгорая со стыда, что ОНА может заподозрить меня в трусости, взял я два билета, и мы шагнули за ограду. Все: путь назад отрезан. Холодок сверлил внизу живота, ноги стали ватными… но я полез наверх.

На что только не подвигают нас женщины!

Длинная цепь лестниц вышибла дыхание, а с ним как-то улетучился и страх. Когда я вылез на площадку, едва дыша и только успев заметить, что там стоят несколько человек и среди них пара знакомых лиц — я почувствовал, как на мне защелкиваются карабины подвесной системы… ножные обхваты… грудные… Два дюжих парня сноровисто оправили лямки и подтолкнули меня к открывшемуся проходу в балюстраде. Парашют, подвешенный на тросе к концу длинной балки, тянул в пропасть. Чем ближе подходил я к манящему и пугающему краю, тем сильнее подгибались коленки, и к порожку я подполз чуть не на корточках. — Пош-шел! — и помогли руками. Шаг в пустоту, короткое, на вдохе, «Х-х-х!» — рывок! Ноги взлетели выше головы. Я повис под куполом; блоки визжали, противовес внутри вышки поднимался мне навстречу.

И это — все? И этого я боялся? Стыд, пережитый страх волной ударили в голову; уши горели. Восторг победы охватил меня.

А внизу уже ждали два парня, чтобы подхватить растерявшегося «перворазника».