РАССКАЗЫ-1

Миша загрузил левый крайний двигатель; мы стали разворачиваться вправо, затем убрали левому и добавили правому, чтобы начать торможение вращения машины. Но, не имея опыта таких извращений и опираясь только на свою интуицию, капитан чуть переборщил: самолет провернулся. Выйти на бетон не удалось. Используя еще не погашенную инерцию вращения, Александр Федорович снова добавил левому, заставил машину вращаться по второму кругу, но импульс убрал пораньше и пораньше добавил правому, почти за 90 градусов… и получилось! Самолет почти остановился, медленно двигаясь носом на полосу.

С вышки старта, находящейся метрах в трехстах от места нашего позора, было, наверное, очень интересно наблюдать, как на стометровом пятачке, свободном от фонарей, громадный лайнер изящно танцует вальс, оставляя правильные круги на заснеженной поверхности и чудом минуя боковые фонари. Диспетчер старта, видимо, был так ошеломлен увиденным, что только растерянно спросил:

— Что там у вас?

— Нормально, к взлету готов! — ответил наш бойкий капитан и тут же отдал команду: — Винты на упор! Закрылки пятнадцать!

Машина, благополучно проскользнув снова между фонарями торца, остановилась в начале полосы. С винтами на упоре, во взлетном положении закрылков, мы ожидали решения диспетчера. Тот, убедившись, что все обошлось и фонари целы… автоматически разрешил взлет.

— Всем взлетный! — с горящими глазами крикнул командир и отпустил тормоза.

В это время на связь вышел борт, заходящий на посадку. Следы наши очень четко выделялись на тающем снегу концевой полосы, и мы до самого выхода из зоны прослушивали эфир: не упомянет ли кто о них. Нет… все обошлось. Взял человек на себя. Да оно ему надо — раздувать предпосылку к летному происшествию, писать объяснительные… через час все растаяло, как и не было.

И что же: через час мы как ни в чем не бывало пели в два горла: «Красива Амура волна…»

Потом, в следующем рейсе, капитан разыскал того диспетчера и как-то отблагодарил. Он был человек обязательный.

Обязательность его была оригинальной. Как-то среди наших экипажей наладилось снабжение свежей крольчатиной из Симферополя; мясо заказывали на этот рейс все кому не лень, а уж Сашку-то Шевеля прямо заваливали заказами. По прилету шеренга встречающих выстраивалась у трапа, и капитан вручал каждому желанный заказ. И вот однажды достал его кто-то: раз за разом, раз за разом… надоело возить, как обязаловка. И на очередное «Привези кролика» Шевель однажды после заруливания спустился с трапа, ведя на веревочке живого жирного кроля. Смеху было… и заказы увяли.

Он вообще был фокусник, очень любил приколы, розыгрыши и сам искренне радовался, когда удавалось что-либо из ряда вон, и сам об этом похвалялся всем.

Этот случай с клизмой… Годовое обследование проводилось у нас в стационаре санчасти, на полном больничном режиме, со всей строгостью. И клизму ставили всем. Две кушетки стояли за занавеской против туалета… место было общественное и веселое. Бедовая медсестра делала это дело профессионально, следила строго и очень любила дожимать переполненный кишечник остатней водой, подняв напоследок резервуар повыше… мучение…

Шевель вымучил процедуру без обычных прибауток, стиснув зубы, молча. Вылежал, принял свою порцию, а когда медсестра, подняв стеклянную кружку, участливо спросила, «терпимо ли?» — физиономию страдальца вдруг перекосила гримаса и между сжатых зубов цвиркнула на медсестру струйка запасенной во рту воды… бедная женщина уронила кружку, грохот осколков растворился в веселом гоготе толпы зрителей: «Вот это напор!»

Или анализы… Обычно анализируемый заходил в туалет с баночкой из-под майонеза и выскальзывал оттуда, стыдливо пряча в ладони пенистый анализ. Шевель же вышел торжественно, с литровой банкой, полной золотистой жидкости с шапкой пены сверху. Продефилировав сквозь строй, водрузил ее на стол среди стандартного ряда анализов.

— Эт-то что? — спросила оторопевшая медсестра.

— Как что — анализ, — легко сказал Сашка Шевель. — А что — мало?

— Да нет… наоборот, многовато…

— А, многовато? Так мы убавим, — и, небрежно отпив от содержимого банки, со смаком погонял жидкость во рту и с удовольствием проглотил.

Пока сестру корчило в пароксизме омерзения, Шевель незаметно поставил в общий ряд такую же как у всех баночку с анализом, а сам тихонько убрался в укромный уголок допивать пиво. История стала известной медицинскому начальству, но нарушение обследуемым пилотом режима санчасти как-то спустили на тормозах: а может, это квас был… мало ли что медсестре показалось.

Одним из любимых фокусов Шевеля был такой. Собрав толпу в штурманской, он предлагал всем желающим «вымывать» металлический рубль из носового платка. Желающий давал рубль, факир заворачивал его в носовой платок, расстилал его края над стаканом с водой, отпускал рубль, под краями платка слышался звяк металла о дно стакана. Следовало заклинание, платок сдергивался — обнажался рифленый фигурный стакан с водой. Но — без рубля.