Рассказы

– Что за чушь!

– Арбенин, Арбенин! Я его знаю. Он вчера тут по телевизору уже сходил с ума, когда отравил мороженым свою Нинку.

– Да нет. То было совсем другое. То была драма.

– А это?

– Опера.

– Какая?

– «Евгений Онегин».

– А он хороший?

– Так себе. Типичный представитель разочарованного дворянства.

– А Татьяне он хороший?

– Отличный. Лучше не надо. Видишь, она даже с ним пошла гулять подальше от дома.

– А он кто? Поэт, как Ленский?

– Нет.

– Значит, про зайчиков?

– Не понимаю.

– Ну как же, деда! Ленский ведь поэт, значит, пишет стихи, а этот Евгений Онегин – про зайчиков.

– Ничего не понимаю. Про каких зайчиков?

– Ну, про заек.

– Ах, прозаик! Так бы ты сразу и сказала. Нет, он не прозаик.

– А про чего?

– Про ничего. Ты мне уже, моя милая, надоела хуже горькой редьки. Смотри лучше на экран.

– Татьяна уже в него влюбилась?

– Похоже на то.

– Деда, а потом она бросится в воду?

– Ерунду говоришь.

– Нет, не ерунду. Я сама видела. Только тогда она была дочка мельника.

– Ладно тебе болтать. Слава богу, уже антракт.

– А что будет потом?

– Сцена письма.

– Диктовка?

– Еще хуже. Сочинение. Молчи. Начинается.

– Так быстро?

– А чего тянуть кота за хвост. Раз-раз – и готово!

– Что она делает? Легла спать?

– С нянькой разговаривает.

– По-русски?

– Конечно.

– Я чего-то ничего не разбираю. Про чего они разговаривают?

– Преимущественно про любовь. Нянька говорит, что любовь – это одни глупости и что пусть лучше ложится спать.

– А она что?

– Ты же видишь, выпроводила няньку и пишет письмо Евгению Онегину.

– А что поет?

– Разное. Поет, например, «я вам пишу, чего же боле».

– Признается ему?

– Признается. Ну, в чем дело? Чего ты вдруг завертелась, как на сковородке?

– У меня живот заболел!

– Это, наверно, от переживаний.

– Знаешь что, деда?

– Что?

– Мне надо поскорее в туалет.

– Так чего ж ты? Чеши!

– А ты мне потом расскажешь, что было?

– Обязательно.

– Уже, деда.

– Ручки вымыла?

– Вымыла. Ну, что без меня было?

– Ничего, пишет.

– Уже адрес надписывает? А потом побежит бросать в ящик?

– Нет, нянькин внук понесет.

– Прямо к этому Онегину?

– В собственные руки.

– А он прочитает?

– Тут же.

– И что? Не захочет с ней жениться?

– Это мы потом узнаем.

– Как интересно!

– Кончилось. Перерыв.

– Смотри, деда, опять показалась эта с цепочкой, истолковательница. Что она говорит?

– Говорит, что Чайковский терпеть не мог, когда маленькие дети все время ерзают по креслам и портят импортную мебель.

– Это он про меня?

– А про кого же еще?

– А потом что будет?

– Объяснение Онегина с Татьяной.

– Он не захочет с ней жениться?

– Вот уже начинается, и мы сейчас все узнаем. Что ж ты закрыла глаза?

– Я боюсь!

– Чего?

– Что он сейчас придет и не захочет жениться.

– Уже пришел.

– Что он ей поет?

– Поет, чтоб не отпиралась.

– А она отпирается?

– Нет, не отпирается.

– Вот дура! Надо, чтоб отпиралась! А теперь что он ей говорит?

– Говорит, что, в общем, ее не любит.

– А она?

– Сидит как убитая.

– Из ружья?

– Нет, морально.

– Бедненькая. Уже кончилось? Можно открыть глаза?

– Открывай. Занавес.

– А потом что будет?

– Потом, милая моя, будет крепкий, здоровый сон маленькой девочки в своей уютной кроватке.

– Милый, дорогой дедушка! Самый любимый! Не отправляй меня спать! Еще совсем немножко. Я хочу только узнать, что будет потом.

– Будет бал у Лариных.

– У этих двух – у Тани и Оли? И он тоже приедет, этот противный Евгений?

– Обязательно. Тише. Начинается.

– Это бал?

– Самый настоящий. Видишь, танцуют.

– Хайкин дирижирует?

– Да.

– Это что, Первое мая?

– Нет, именины Татьяны.

– А почему этот Евгений Онегин танцует не с ней, а с ее сестрой, резвушкой?

– Чтобы отомстить Ленскому.

– А что Ленский?

– Известно что, нервничает.

– А Татьяна?

– Тоже нервничает.

– Я б лучше назло этому Онегину пригласила танцевать этого Ленского. Верно, дедушка?

– Верно. Вообще ты у нас молодец. Но, конечно…

– Знаю, знаю. Против овец. Да, деда?

– И перестань наконец ерзать. А главное, не ломай обстановку. Чего ты буйствуешь?

– Я боюсь.

– Чего же ты боишься?

– Сейчас они подерутся!

– Не подерутся.

– А что будет?

– Будет небольшой семейный скандальчик.

– Какой?

– Дуэль.

– Чего это – дуэль?

– Очень просто. Бах, и готово!

Из пулемета?

– Из миномета.

– А это хуже или лучше?

– Закрой рот, бога ради!

– А про чего он теперь поет?

– Поет про то, что набезобразничал в чужом доме, и просит прощения.

– А ему что говорят?

– Говорят, что, дескать, ничего, бывает.

– А Евгений Онегин что?

– Уехал домой.

– На электричке?

– На лошади.

– Как в цирке?

– Вот именно.

– А Ольга что?

– Ломает руки.

– Кому?

– Себе.

– А что их матерь?

– Упала в обморок.

– А обморок это что – такое кресло, да?

– Молчи. Не крутись. Смотри, ты от волнения вся извертелась. Успокойся. Вот уже, кстати, и кончилось.

– А что потом?

– Ты же знаешь, что бывает потом.

– Суп с котом?

– Вот именно. А теперь безо всяких разговоров марш спать.

– Так ведь еще же не кончилось.

– Для тебя кончилось. Иди спать. Сейчас же!

– Не хочу!

– Ого! Как ты смеешь так дерзко разговаривать со своим любимым дедушкой?

– Дорогой, милый дедушка, разреши мне еще немножечко. Я непременно хочу увидеть, как они стрельнут друг в дружку.

– Откуда ты знаешь, что будут стреляться?