Рассказы и повести

Дальше шла подпись Топорковой и число.

Насколько я понял, жалоба была составлена уже другим адвокатом – Ласкиным.

К ней были приложены копии перечисленных документов.

Нинель Савельевна, нетерпеливо следившая за мной, встрепенулась, когда я положил бумаги на стол.

– Вот видите!…

– Да, теперь суть вопроса мне ясна,– сказал я.

– Я еще не все написала! – заметила она.

– Есть и другие обстоятельства?

– Почти два года тянется волокита! Это нервы, понимаете? А расходы? Адвокату за жалобу плати каждый раз… Около трехсот рублей уже ухнула! И потом, подарки…

– Кому? – насторожился я.

– Адвокату, кому же еще… Мы-то люди, понимаем… Человек хлопочет. Пускай зря…– Она спохватилась:– Да вы не подумайте, не о взятках речь. Маленькие знаки внимания. Сувениры. Авторучка, зажигалка, сигареты… Еще я узнала, что у Решетенко больна жена. Тут же выслала ей лекарство. Самое новейшее средство. Уверяю вас, по своей инициативе. А как же, надо помочь!… Я уже не говорю о письмах. Полсотни написала адвокату, не меньше… Это у нас конверт с маркой копейки стоит. А там – ого-го! – Она махнула рукой.-: Да что теперь считать…

Топоркова вздохнула, на минуту задумалась, что-то припоминая.

– И еще вот что,– вспомнила она.– Не думайте, что об Игоре я голословно, как каждая мать, уверена, что ее сын – талант. Вот.

Еще раз щелкнул замок ее сумки, и Нинель Савельевна протянула мне сложенный листок глянцевитой бумаги.

Я развернул. Именной бланк действительного члена Академии художеств. Довольно известного художника.

Уважаемый академик писал, что способный мальчик Игорь Топорков нуждается в занятиях живописью на натуре, у моря.

Коротенький текст был отпечатан на пишущей машинке. Под ним стояла длинная подпись, явно выполненная старческой рукой.

Я не понял, что это было: рекомендация, пожелание?…

Топоркова сказала:

– Прошу приобщить к жалобе.

– Хорошо,– пообещал я.

И невольно посмотрел в окно. Возле «фольксвагена» собралось несколько мальчишек. Еще бы – иностранная машина!

Игорь стоял рядом с автомобилем, облокотившись на капот, и что-то объяснял своим сверстникам-зевакам…

Как бы мне хотелось услышать, о чем беседуют южноморские пацаны, веселые, вездесущие, неугомонные, с мальчиком, который берет уроки у педагога-художника в далекой скандинавской стране и за которого хлопочет академик Академии художеств…

Вся ватага вдруг дружно рассмеялась. В том числе и Игорь. Это я понял по выражению мальчишеских рожиц.

Да, дети всегда найдут общий язык.

Но вот почему взрослые иной раз не могут договориться? Казалось бы, самые близкие люди – мать и две родные сестры…

Неужели нельзя было решить их спор, не выволакивая семейных дрязг в суд, в прокуратуру?

Я хотел спросить об этом Топоркову, узнать получше о взаимоотношениях с родственниками. Но она вдруг встала, решив, видимо, что дело сделано и разговаривать больше не о чем.

– Так когда я смогу пользоваться своей комнатой?– спросила Нинель Савельевна.

– Какой? – опешил я.

– Ну той, из-за которой весь сыр-бор? С верандой?… Когда я получу ее?– повторила она.

– Видите ли, Нинель Савельевна,– начал я растолковывать Топорковой наши порядки.– Вопрос о том, кому должна принадлежать комната – вам или же вашей сестре,– прокуратура решать не уполномочена…

– Как это так?-нахмурилась посетительница.

– Такие вопросы решает суд… Мы, со своей стороны, можем лишь проверить, законно было решение или нет… Посмотрим дело. И, если возникнет необходимость опротестовать решение суда, сделаем представление в прокуратуру области…

Топоркова тяжело вздохнула. Чтобы как-то успокоить ее, я сказал:

– Сегодня же дам указание истребовать ваше дело. Проверим…

– Слава богу! – вырвалось у нее.– И вам станет ясно как божий день… Моя мать и сестра совсем потеряли совесть…

– Вы пытались договориться с ними? – поинтересовался я.– По-человечески, в конце концов – по-родственному?

– Говорила, как не говорить! – воскликнула она.– Словно об стенку горохом!

– Когда?

– Ну тогда еще, перед судом… Два года назад…

– А теперь?

– После суда?– удивилась Топоркова.– Я тогда от них такого наслышалась… Хлопнула дверью и ушла. Я им адреса своего заграничного не оставила…

– Выходит, приехав в Южноморск в этот раз, вы с ними не встречались? – уточнил я.

– Нет.

– Где вы остановились? – спросил я.

– Конечно, Топорков мог договориться в «Интуристе»… Но, понимаете, мы, как говорится, с корабля на бал. Сегодня же вечером – на теплоход «Восток».

На «Восток», я знаю, достать билеты невозможно. На каждый его рейс все места бронируются на несколько месяцев вперед.

– Значит, в круиз?

– Признаюсь, лично я с большим бы удовольствием провела отдых где-нибудь в средней полосе. Нам предлагали. В доме отдыха ведомства Топоркова. Но дети!… Игорек будет каждый день видеть море! Непередаваемую игру цвета! Воды и неба… Ну чего не сделаешь ради детей,– вздохнула Нинель Савельевна.

– Когда вы вернетесь из круиза? – поинтересовался я.

– Судя по путевкам – через две недели.

– Ну что ж, к тому времени мы уже проверим… Куда вам адресовать ответ?

– Я зайду сама, как только вернусь в Южноморск из круиза…