Рассказы(Москва.- 1911)

Онъ провелъ всю свою жизнь въ борьб съ англійскимъ королевскимъ флотомъ, проскальзывая мимо преслдовавшихъ его крейсеровъ на своей знаменитой бригантин, нагруженной чернымъ живымъ трваромъ, который онъ перевозилъ съ береговъ Гвинеи на Антильскіе острова. Онъ былъ такъ смлъ и невозмутимо хладнокровенъ, что экипажъ ни разу не замтилъ въ немъ ни малйшаго страха или колебанія.

О немъ разсказывали всевозможные ужасы. Онъ не разъ выкидывалъ за бортъ весь грузъ негровъ, чтобы освободиться отъ преслдовавшихъ его крейсеровъ. Акулы подплывали стадами, волнуя море ударами своихъ сильныхъ хвостовъ, покрывая поверхность воды огромными пятнами крови и для между собою зубами невольниковъ, которые въ отчаяніи взмахивали руками надъ водою. Капитанъ одинъ сдерживалъ взбунтовавшійся экипажъ, расправляясь съ нимъ палками и топоромъ. Иногда, во время вспышекъ слпого гнва, онъ бгалъ по палуб, какъ дикое животное. Ходили даже толки объ одной женщин, которая сопровождала его всегда въ пути и была сброшена съ мостика взбсившимся капитаномъ въ море посл одной ссоры изъ ревности. И на ряду съ этимъ у капитана бывали неожиданные порывы великодушія, и онъ щедро помогалъ семействамъ своихъ моряковъ. Въ порыв гнва онъ былъ способенъ убить подчиненнаго, но зато, когда кто-нибудь падалъ въ море, онъ бросался въ воду и спасалъ погибающаго, не страшась ни моря, ни хищныхъ рыбъ. Онъ выходилъ изъ себя отъ бшенства, когда торговцы неграми обманывали его на нсколько песетъ, и тратилъ въ ту же ночь три-четыре тысячи дуро на одну изъ тхъ дикихъ оргій, которыми онъ прославился въ Гаван. "Онъ сперва дерется, а потомъ разговариваетъ", говорили про него моряки, вспоминая, какъ онъ заподозрлъ разъ въ открытомъ мор заговоръ противъ него со стороны помощника и разможжилъ ему черепъ выстрломъ изъ револьвера. Но помимо всего этого, капитанъ былъ очень интереснымъ человкомъ, несмотря на свое мрачное лицо и жестокіе глаза. Въ Кабаньал на берегу моря люди смялись надъ его продлками, собираясь поболтать въ тни около лодокъ. Однажды онъ пригласилъ къ себ на судно африканскаго короля, продававшаго ему невольниковъ и, видя, что Его черное Величество со своими придворными напились пьяны, поступилъ, какъ торговецъ неграми у Мериме, а именно поднялъ паруса и продалъ ихъ въ рабство. Въ другой разъ, удирая отъ преслдовавшаго его британскаго крейсера, капитанъ преобразилъ свое судно въ одну ночь, перекрасивъ его въ другой цвтъ и измнивъ оснастку. У англійскихъ капитановъ было много данныхъ для опознанія судна смлаго работорговца, но тутъ они были введены въ полное заблужденіе. Капитанъ Льоветъ, говорили на берегу, былъ морскимъ хитано и обходился со своимъ судномъ, какъ съ осломъ на ярмарк, подвергая его чудеснымъ преобразованіямъ.

Торговцы на Куб прозвали его за жестокость и великодушіе, расточительность своей собственной и чужой крови, требовательность въ длахъ и драчливость ради удовольствія, В_е_л_и_к_о_л__п_н_ы_м_ъ к_а_п_и_т_а_н_о_м_ъ, и это прозвище такъ и осталось за нимъ и повторялось нсколькими уцлвшими матросами изъ его экипажа, которые съ трудомъ волочили по берегу ноги отъ ревматизма, кашляя и сгорбившись.

Разорившись безъ малаго на коммерческихъ предпріятіяхъ, онъ оставилъ дла и поселился въ своемъ домик въ Кабаньал, глядя, какъ жизнь проходитъ мимо его дверей и находя развлеченіе лишь въ томъ, чтобы ругаться, какъ извозчикъ, когда ревматизмъ не позволялъ ему подняться съ мста. Нсколько дряхлыхъ стариковъ изъ числа тхъ матросовъ, что служили въ прежнія времена въ его экипаж и получали отъ него здоровое угощенье палкою, приходили иногда посидть рядомъ съ нимъ на панели, подъ вліяніемъ смшаннаго чувства уваженія и восторга; и они разговаривали вмст, съ нкоторою грустью, о б_о_л_ь_ш_о_й у_л_и_ц_, какъ капитанъ называлъ Атлантическій океанъ, считая, сколько разъ они переходили съ одного троттуара на другой – изъ Африки въ Америку – страдая отъ бурь и обманывая м_о_р_с_к_и_х_ъ ж_а_н_д_а_р_м_о_в_ъ. Лтомъ, въ т дни, когда ревматическія боли не изводили ихъ, и ноги могли двигаться, они выходили на берегъ, и капитанъ оживлялся при вид моря и изливалъ свою двойную ненависть. Онъ ненавидлъ Англію, такъ какъ не разъ слышалъ вблизи свистъ ея пушечныхъ ядеръ, и ненавидлъ пароходство, видя въ немъ морское святотатство. Столбики дыма, скользившіе по горизонту, были похоронами паруснаго мореплаванія. На мор не осталось настоящихъ моряковъ; оно принадлежало теперь кочегарамъ.

Въ бурные зимніе дни капитана постоянно видли на берегу, гд онъ поводилъ носомъ, чуя бурю, какъ будто находился еще на палуб и готовился встртить ее достойнымъ образомъ.