Рассказы ночной стражи

— Слишком много людей он взять не мог, — инспектор размышлял вслух. — Это вызвало бы вопросы, а значит, подозрения. Опять же, эти люди должны быть посвящены в заговор. В случае победы или поражения они готовы по приказу господина покончить с собой. Такие самураи в наше время наперечёт.

— Итак? — перебил его Камбун.

Мой родич — человек действия. Рассуждения его злят.

— Сорок человек. Может, сорок пять. Скольких вы убили?

— Четверых. Пятый если и жив, то тяжело ранен. А вы?

— Никого. Я нёс жену господина.

Инспектор бросил на меня косой взгляд:

— Да, вспомнил. Один на вашем счету, Рэйден-сан. Я видел, как вы зарубили его в дверях. Отличный удар, поздравляю. Вы поделитесь со мной капелькой славы?

Надо же! А я совсем забыл. Страх перед фуккацу вернулся, хотя для этого не было причин. Обдал меня ледяной волной, с шорохом уполз обратно, за стены храма. «Я вернусь, — произнёс страх голосом первого министра. — Ждите, дышите, слушайте, как бьётся ваше сердце. Цените последние мгновения жизни. Я награждаю сообразно заслугам, но ваши заслуги не слишком велики. Может, у кого-то они будут больше?»

Что вы хотели сказать, господин министр? К кому вы обращались?

— Девять на счету варвара и безликого, — Камбун что-то подсчитывал в уме. — Я видел, как они дрались. Итого четырнадцать убитых и один тяжелораненный. Может, больше, но я не стал бы на это рассчитывать. Берём наихудший вариант: с Фудзиварой пришло сорок пять бойцов. Значит, осталось тридцать человек. Пусть даже двадцать восемь…

— Против девяти, — завершил мысль инспектор.

— Семи. Господин не в счёт, — Камбун беспощаден, я помню это. — Старший варвар ранен, он не боец. Скверный расклад, не спорю…

— Вы хотите покинуть храм? Сразиться с Фудзиварой?

— Боюсь, это не выход. В лучшем случае это позволит нам умереть с честью. Я бы гордился такой смертью, но я здесь не один. Сёгун благоволил к нашей семье… Нет, пасть в бою — это не выход.

— Что же тогда выход?!

«Я награждаю сообразно заслугам, — повторяет мой страх, оформляясь в догадку. — Но ваши заслуги не слишком велики. Может, у кого-то они будут больше?»

Я виноват. Я опоздал.

Перед тем, как погаснуть, факел вспыхнул ярче. Тени метнулись по стенам, одна быстрее других. С колен, ничем не выказав своего намерения, Камбун прыгнул в угол к сёгуну. Впору было поверить, что невидимая рука вырвала меч из пола, как из ножен, готова разить. Три тела слились в одно, я с трудом различал, где кто. От сильного толчка госпожа Такако ударилась затылком о стену. Стук прозвучал неожиданно громко, будто храм нарочно усилил его, только его, заглушив хриплое дыхание инспектора и брань Рикарду-доно.

Вряд ли удар этот причинил госпоже Такако большой вред. Но испуг придал благородной даме сил. Кошкой она прянула в сторону, вскочила, бросилась к дверям. Вцепилась в запорный брус, пытаясь поднять его, вырвать из крюков.

— Выпустите меня! Я всё сделала, спешите ко мне!

Лязгали крюки. Плясал, содрогался брус. Он был слишком тяжёл для слабых женских рук. Рыдая, госпожа Такако продолжала его дёргать, срывая ногти, обдирая нежную кожу с ладоней. Разум понимал: «Не смогу!» Сердце не желало признать это.

— Вы не посмеете!

Она обернулась через плечо. Лицо дамы белым пятном висело в воздухе, словно жена сёгуна обернулась мстительным призраком. Брови, нарисованные на лбу, превратились в два устрашающих глаза.

— Не посмеете, нет! Я вдова сёгуна! Прочь!

И снова в дверь, пронзая доски взглядом:

— Выпустите меня! Я всё сделала…

Стыдно признаться, но я окаменел. Мышцы не слушались, тело налилось тяжестью, способной остановить повозку, запряжённую двумя быками. Факел погас, упала тьма. Я слышал, как чиркает кресалом господин Сэки, пытаясь добыть огонь, поджечь трут, а следом и какую-нибудь тряпку. Сыпались искры, но зрению они помогали слабо.

Ещё одна тень. Камбун?

Стон. Хруст.

Факел вспыхнул вновь. Не знаю, что затолкал старший дознаватель в факельную корзинку, но света хватило, чтобы увидеть Кицунэ-дзару. У ног слуги инспектора лежала госпожа Такако. Голова дамы была вывернута набок — так, что у меня не осталось сомнений: жена сёгуна мертва.

Обезьяна убила её.

— Прошу прощения, — слуга поклонился инспектору, как если бы совершил незначительный проступок. — Мне приказали, господин. Я не мог ослушаться.

3

«Боюсь, я уже не в счёт»

— Что же ты сразу не сказал?

— О чём, господин?

— Что ты слуга инспектора?

— Вы бы не поверили, господин. Никто не верит.

— Зачем же ты прятался? Почему побежал?

— Кто останется на месте, если на него справляют нужду?

— Ты выполняешь поручение своего господина?

Обезьяна не ответила.

— Кто? — хрип инспектора был страшен. — Кто тебе приказал?!

Кицунэ-дзару молчал.

— Министр Фудзивара, — вместо него ответил я.

Инспектор сжал огромные кулаки. Поднял над головой:

— С чего вы взяли?