Рассказы ночной стражи

Со всей возможной почтительностью Куросава начал обходить вокруг его светлости. Инспектор пытался разобрать в багровом свете пожара, нет ли на господине ран. Лицо и руки сёгуна были в крови, но, кажется, это была не его кровь. Зато одежда на груди самого инспектора свисала неопрятными лохмотьями. За сегодня я насмотрелся убийств на всю оставшуюся жизнь, но при взгляде на этого человека меня передёрнуло.

— Инспектор, вы сами ранены!

Куросава не сразу понял, что я обращаюсь к нему.

— Вы ранены, инспектор, — повторил я.

Инспектор опустил взгляд на свою грудь, живот. Увиденное его не слишком впечатлило.

— Ранен? — он пожал широченными плечами. — И что? Вы, кстати, тоже.

И продолжил обход сёгуна.

Что сказал инспектор? Я ранен? Выворачиваю шею, пытаюсь посмотреть на левое плечо. Кровь, да. Плечо онемело. Потому и не слишком больно. Рука висит плетью. Смешно: на въезде в деревню у меня отобрали две плети. Сейчас вернули одну.

Мысли ворочались медленно, с натугой.

Я устал. Я очень устал. Надо промыть рану. Надо перевязать. Сам я, пожалуй, не справлюсь. Кто меня перевяжет? Мигеру? Надо отыскать Мигеру. Зайти в харчевню — вон она, напротив. Там есть вода и саке. Может, найдётся и чистая ткань.

Я огляделся. Вместо Мигеру я увидел господина Сэки. Старший дознаватель сидел на земле и перевязывал себе ногу, не дожидаясь помощи. Сэки-сан ранен?! Главное, что жив. И сёгун жив. И этот жив, который рядом с господином Сэки…

Мне что, не почудилось?!

— Сенсей! Почему вы здесь?

— У меня приглашение, — Ясухиро был бледен, на лбу подсыхал длинный порез. — Я опоздал. Проклятая рана! Я заблудился. Какой позор! Хотел срезать путь…

Я узнал меч в руках сенсея. Волнистый муар старинной ковки. Накладки из серебра. Оплётка шёлковым шнуром. Я уже видел этот меч. Зимой, когда сенсей учился убивать на безликих.

— Лошадь охромела. Пришлось идти пешком. Через лес! Стемнело, я увидел огонь и пошёл на него. Опоздание — беспримерная дерзость, но я надеялся, что мне позволят принять участие…

Лицо Ясухиро исказила странная гримаса. Наверное, она означала улыбку.

— Позволили, — тихо произнёс сенсей. — Мне позволили. Славься, будда Амида!

— Вы напали на изменников в одиночку?!

— Я был не один.

Ну да, понял я. Когда началась резня, кое-кто наверняка успел сбежать. Ясухиро их встретил в лесу: беглецов, непричастных к заговору. Устыдил, заставил повернуть обратно: уговорами или силой. Если бы не он…

— Где этот мерзавец?! Где он?!

Мы обернулись на крик сёгуна.

— Кто, ваша светлость?

— Фудзивара! Где этот негодяй?! Сбежал?

— Возможно, он убит, — предположил инспектор.

— Ищите! Ищите его! Все ищите!

И мы отправились искать. Все, кто ещё мог переставлять ноги.

Тело. Тело. Тело. Ветер раскачивал уцелевший фонарь. По лицу мертвеца метались беспокойные тени. Покойник гримасничал, насмехался надо мной.

Нет, не Фудзивара.

— Я его нашёл.

Голос я узнал не сразу. Только подойдя ближе, я обнаружил Мигеру, стоящего над министром. Голова Фудзивары была почти полностью отсечена от туловища, держась на единственном лоскуте кожи.

Рядом лежал ещё кто-то.

— Это же Камбун! Ивамото Камбун!

Как мой родич — отравленный, умирающий — выбрался из горящего храма, оставалось загадкой. В правой руке Камбун сжимал меч, клинок был тёмным от крови министра. Так вот почему заговорщики прекратили сопротивление и бросились наутёк! Если господин пал, какой смысл сражаться?

Ясухиро Кэзуо и Ивамото Камбун: вот кто подарил нам победу. Я вспомнил, как они бились в зимнем переулке, и содрогнулся. Холодно. Почему так холодно? Разве сейчас зима?!

Из горла Камбуна вырвался хриплый стон. Жить ему оставалось недолго: яд в крови завершал свою адскую работу.

— Мерзавец мёртв! — возвестил сёгун.

Он пнул ногой голову Фудзивары. Лоскут кожи порвался.

— Какая жалость! Я хотел сам убить его!

Грохот, раздавшийся за нашими спинами, заставил всех обернуться. Горящий храм разваливался, оседал внутрь себя. Покачнулся, рухнул крест. В небо взлетели снопы ярких искр. На миг почудилось, что в чёрных небесах соткался контур огненного лотоса.

Камбун снова захрипел.

Опираясь на плечо незнакомого самурая, подошёл господин Сэки.

— Кто нашёл изменника? — спросил он.

Лисья маска Мигеру уставилась на старшего дознавателя. Мигеру выпрямился. Каонай так не стоят. Не смотрят.

Слуги так себя не ведут.

— Я этого хочу, — произнёс Мигеру.

Должно быть, брус инспектора всё-таки зацепил меня по голове в горячке боя. Знаете, почему я так решил? Сейчас узнáете. Театр — это было последнее, в чём я нуждался сейчас.

Увы, воображенью не прикажешь.

3

«Делай что должен!»

Мигеру (выступает вперёд):

Я этого хочу.

Рэйден (изумлён

):

Что слышу я?

Откуда эти речи?

Откуда этот взгляд, осанка эта?

Горделивость? Решимость во взгляде?!

Достоинство самурая?

К кому ты обращаешься, Мигеру?!

Мигеру:

Я этого хочу.

И в третий раз

Я повторю, что этого хочу.

Огонь горел и вот почти угас,

К финалу приближается рассказ,

А я жду разрешения от вас:

Позвольте мне довериться мечу.