Рассказы ночной стражи

— Нет, это не шутка. Я хотел понять, смогу ли я прочесть что-нибудь на том, что служит тебе лицом. Раздражение, подчинение, недоумение. Какое-нибудь чувство, понял? У всех людей чувства отражаются на лицах, знаешь?

— У меня нет лица.

— Это правда.

— Вы сумели что-нибудь прочесть, господин?

— Да.

— Что?

— Ты изумлён моим поступком. Ты хотел уязвить меня, но передумал. А сейчас ты снова изумлён.

— Да, господин. Зачем вам это надо?

— Не знаю. Думаю, если я сумею распознать чувства на лице каонай, то распознавать их на лицах обычных людей мне станет гораздо проще. В дальнейшем, когда мы наедине, можешь не скрывать лицо. Но только если мы наедине!

— У меня нет лица. Ни у кого из каонай нет лица.

— Не лови меня на слове. Всё, я пошёл.

— Спать, господин?

— Нет, у меня встреча.

— В такое позднее время? Я иду с вами.

— Ты останешься дома. Это личная встреча, она не касается службы.

— Я…

— Молчи! Ложись спать.

— По городу бродит убийца, господин.

— Он убивает только безликих. Из нас двоих рискуешь ты, не я. Я в безопасности и не нуждаюсь в няньке.

— И всё-таки…

— Ты безликий или безмозглый? Кому я велел сидеть дома по ночам?! Дважды, а?! Оба раза ты сказал, что подчиняешься, и что? Ты лгал мне?! Спать, кому сказано!

— Да, господин. Я ложусь спать.

Я вышел из сарая. Только Мигеру мне не хватало! Если мы с Ясухиро-младшим собираемся подглядывать за сенсеем, то лучше обойтись без свидетелей.

Хлопья снега падали мне на плечи.

— Эй, Мигеру!

Каонай был удивлён, что я вернулся, но виду не подал. И лица скрывать не стал. Молодец, запомнил.

— Что, господин?

— В каком доме ты жил раньше?

— Где придётся, господин. Случалось, ночевал под открытым небом.

— Я имею в виду, до твоей смерти. В прошлой жизни, а? Это был хороший дом?

Тени от фонаря превратили его безликость в почти человеческое лицо.

— У меня было несколько домов, господин. В Мадриде, Севилье… Вилла на побережье близ Малаги. Я был богатым человеком, господин.

— Твои дома… Какие они, если сравнивать с нашим?

— Я не хочу обидеть вас, господин. Я вполне доволен этим жилищем.

— Обидеть?

— Боюсь, многие из вашей знати обиделись бы, начни я сравнивать их жильё с моим.

Вот ведь мерзавец! Раньше я бы ударил его плетью, а сейчас просто вышел. И больше не возвращался.

2

«Опаска — наше второе имя»

Гром и молния!

Уже возле дома семьи Ясухиро я запоздало сообразил: ворота между кварталами скоро закроют. Как мне возвращаться домой? Мальчишкой я, бывало, тайком перебирался через стены, разделявшие кварталы. Пару раз это случалось, когда я заигрывался с приятелями до темноты, но чаще я просто искал себе приключений на задницу. Кто ищет, тот найдёт: однажды я по ошибке спрыгнул в чужой двор со злющей собакой, которую никто не удосужился привязать. Еле ноги унёс! Штаны, кстати, унёс лишь частично, за что дома получил по первое число. После этого я прекратил опасное озорство, но уяснил: да, из квартала в квартал можно перейти, минуя ворота. Кое-где даже через стены и заборы лазить не нужно: есть укромные лазейки…

Когда я подкатился на этот счёт к отцу, изъясняясь хитрыми окольными намёками — ну, так мне казалось по наивности да малолетству — отец, против обыкновения, не нахмурился, не прогнал меня, а снизошёл до объяснений. Стены между кварталами, сказал он, сдерживают тайных любовников, припозднившихся гуляк и дебоширов. Стены приучают людей к порядку. Не засиживайтесь, значит, допоздна, не шляйтесь где ни попадя, а спешите домой до закрытия ворот.

— И всего-то? — протянул я с разочарованием. — Я-то думал, стены от воров и грабителей…

И от них тоже, согласился отец. Если ты молод и ловок, перелезть через стену — что дважды переобуться. Но не все грабители молоды, не все контрабандисты проворны. Попробуй-ка, заберись на стену с узлами награбленного или с мешком контрабандного товара!

Короче, стены — и от преступников тоже.

Мне, конечно, и сейчас через стену перелезть — пустяк. Но что годится для мальчишки с ураганом в голове, не пристало дознавателю, пусть даже и младшему. Придётся воспользоваться своими полномочиями. Служебные гербы — вот они, на зимнем, подбитом ватой хаори[8]. И грамота у меня при себе. В конце концов, я по служебному делу иду!

Это я Мигеру сказал: личная встреча, не касается службы. И Цуиёши тоже так думает. А я знаю, как легко личное дело превращается в служебное. Спросите, как?

Вот-вот, как дважды переобуться.

Цуиёши ждёт меня на углу, в тени корявой сосны-карлицы, укрытой снежной шапкой. Сюда не достаёт свет луны и масляного фонаря над входом в усадьбу. Должно быть, сын сенсея думает, что его совсем не видно, и зря: тёмная фигура отчётливо вырисовывается на фоне стены, покрытой свежей побелкой, и земли, укрытой снегом. Точь-в-точь мстительный дух самурая из театра теней! Я, может, боец так себе, но зрение у Торюмона Рэйдена как у ловчего сокола. Будь я на месте Цуиёши, и даже не я, а лазутчик-ниндзя — оделся бы в светлое, а лучше в белое.

— Добрый вечер, Цуиёши-сан.

— Добрый вечер. Идёмте! Отец уже приступил…