Рассказы ночной стражи

Лучшего места для разговора, чем под нашим забором, они не нашли. Зачем я подслушиваю? Как мне не стыдно!

— Мастер Микио им доволен. Сказал: клетки для сверчков, которые делает Ринджи, не стыдно выставить на продажу. А как твоя дочь?

— Я выдаю Теруко замуж.

Я замер на месте. Неужели Судзуму нарочно затеял этот разговор, зная, что я неподалёку? По-моему, он говорит громче, чем следовало бы.

— Да?! И за кого же?

— За моего помощника Йори. Месяц назад он сдал экзамен, теперь может открыть своё дело.

— Я помню Йори. Толковый парень.

— Приходи на свадьбу, Анеко.

— Тысяча благодарностей, Судузуму-сан! Я непременно приду.

Я отошёл от забора, стараясь не шуметь. Теруко-тян. Лицо. Улыбка. Порывистые движения. Её ошибка стоила жизни моему отцу и фуккацу моей бабушке. Да, случайность. Трагическая случайность. Простил ли я Теруко?

Не знаю.

Надо прислать подарок на свадьбу.

Я не ушёл далеко, когда в ворота опять постучали. Посыльный принёс мне записку от Цуиёши:

«Сегодня в час Лошади. Отец готов принять вас».

х х х

В спальне гостей не принимают.

Сейчас — особый случай. Сенсей ранен, лекарь запретил ему вставать. «Истинное искусство, — вспоминаю я слова Ясухиро, — невозможно без правил и канонов. Но возможно ли оно без нарушения правил?»

— Полагаю, что нет, — ответил тогда мой отец. — Хотя и не всякое нарушение есть искусство.

В доме теплее, чем во время моих предыдущих визитов.

Спальня большая, четыре на шесть шагов. Стены обклеены бежевой бумагой, на ней тонкими контурами намечены весенние лилии. Ясухиро лежит на футоне, набитом хлопком и шерстью. Ставни закрыты, в изголовье горит масляная лампа. В ногах — жаровня. Рядом с кроватью — изящный столик из светлого дерева, покрытого тёмно-коричневым лаком. Флаконы, баночки с мазями и лекарствами.

Ясухиро до подбородка укрыт покрывалом, тоже расшитым лилиями. Я помню это покрывало. Его сенсей бросил Мигеру. В свете лампы лицо Ясухиро кажется измождённым. Под глазами залегли глубокие тени, резче проступили скулы, складки вокруг рта. Не лицо — выветренная скала: уступы, ущелья, пещеры.

Опускаюсь на колени, кланяюсь, касаясь лбом пола.

— Добрый день, Кэзуо-сан. Как ваше здоровье?

— Добрый день, Рэйден-сан. Благодарю, намного лучше. Я уже здоров.

Он пытается сесть, желая подтвердить правоту своих слов. Нам с Цуиёши стоит огромных трудов уговорить его не делать этого. Вскоре Цуиёши уходит.

Мы с сенсеем остаёмся наедине.

5

«Беседа с вами — истинное удовольствие»

— Я хотел просить у вас совета, Кэзуо-сан.

— Всё, что в моих силах.

— Как мне наказать моего слугу?

— За то, что он поднял руку на самурая?

— Нет, за ложь.

— Это серьёзный проступок. Наши предки, случалось, карали за такое смертью. Но бывало, что они оставались милосердны. Он солгал вам? В чём?

— Своей ложью он оскорбил достойного человека.

— Это усугубляет его вину.

— Он сказал, что достойный человек закрыл лицо тряпкой. Как мерзкий каонай

, сказал он. Грязная ложь! Достойный человек не закрывал лица тряпкой. Зачем достойным людям прятать лицо? Ужасное оскорбление, лживый навет! Даже то, что своей ложью мой слуга выгораживал достойного человека, не снимает с него вины.

— Не снимает, — согласился Ясухиро. — Но это не снимает вины и с того человека, о котором говорил ваш слуга. Ложь или правда, вина остаётся на нём.

Мы замолчали. Мы молчали долго.

…сначала Мигеру споткнулся о тело. Мужчина лежал на краю рощи, нелепо подогнув ногу. Дальше, у хижины, спиной к Мигеру, стоял убийца с мечом в руках. Путь ему преграждала женщина с деревянной лопатой.

Раньше Мигеру предполагал, что в прошлой жизни Ичи был простолюдинкой, а Ни — самураем, возможно, знатным. В зимней ночи под холодной луной, видя, как женщина держит лопату, он убедился в собственной правоте. Петляя меж стволов бамбука, он видел, что убийца шагнул вперёд.

— Я здесь! Дождись меня, malparido!

Убийца обернулся через плечо.

Бамбуковая роща, молчал я. Храм Вакаикуса. Хижина безликих, рисующих друг другу лица. Что бы мы с вами ни думали про Камбуна, он не убивал мужчину-каонай возле хижины. Правда, сенсей? Его убили вы. Циновок вам показалось мало. Поединок близился, ваше знаменитое спокойствие дало трещину. Вы хотели опробовать меч на живом человеке. Опыт важней всего, вам не хватало этого опыта.

Вы не прятали лицо, нет. Зачем? От кого?!