Рассказы о Кирове

Когда я пришел на вокзал, то был поражен видом Сережи. Приступ малярии — в самом разгаре. Весь желтый, согнувшийся, он сидел в своем пальтишке на скамейке у вокзала и еле сдерживал озноб. Ехать в таком состоянии было немыслимо. Я попытался отговорить юношу от поездки. Он дрожал в лихорадке, но, мягко улыбаясь, ответил:

— Ничего. Приступ пройдет в дороге, а пропускать экскурсию нет смысла.

Отсутствие близких, тяжкие бытовые условия, постоянное недоедание вызвали бы у других уныние, сломили бы всякое желание учиться. Но не таков был Сергей Костриков. Целеустремленность и бодрость никогда его не покидали. Он интересовался не только работой в училище, по всегда стремился расширять свой кругозор, читал массу книг, любил художественную литературу и в беседах обнаруживал острый ум и критическую мысль. Окончил он училище одним из первых. А насколько трудно давалось учение его сверстникам, показывает тот факт, что из принятых в 1901 году сорока учеников окончили курс вместе с ним лишь шестнадцать.

Все технические знания, которые Сергей Миронович получил в школе, он воспринял основательно, и думаю, что в его последующей революционной работе эти знания весьма пригодились ему, давали возможность успешно разрешать сложные технические проблемы, с которыми он сталкивался и в годы гражданской войны, и в годы мирного социалистического строительства.

В своих отношениях с товарищами Сергей Киров отличался исключительной отзывчивостью, оказывал помощь в учебе всем, кто к нему обращался, и заслужил в училище всеобщие симпатии. Независимый, смелый юноша никак не мирился с крайне стеснительными распорядками, какие существовали в дореволюционной школе и регламентировали жизнь учеников во всех мелочах, совершенно связывая их личную свободу.

Ученики обязаны были являться на утреннюю молитву. Им не дозволялось ходить в театр без особого разрешения, а такие разрешения в учебные дни не выдавались. Не разрешалось даже выходить из дому позднее установленного времени. Нельзя было носить длинные волосы.

По протоколам педагогического совета училища за ноябрь 1903 года видно, что против учеников третьего класса механического отделения возбуждено было серьезное «дело»: они обвинялись в отказе выполнить письменную работу по закону божьему, к тому же они посетили театр без разрешения начальства.

В числе проштрафившихся на первом месте был, конечно, Сергей. Их проступкам была придана окраска крамольного протеста, и Сереже с его товарищами грозило временное исключение из училища. Мне, однако, с группой преподавателей удалось опротестовать эту меру, и «бунтовщики» отделались карцером.

Как раз в это время я очень сблизился с Костриковым. Видя тяжелую нужду одаренного ученика, я предложил ему приходить ко мне обедать. Костриков согласился, и в течение целого года мы ежедневно виделись с ним у меня дома за обедом.

На всю жизнь остались в памяти беседы с юношей — долгие разговоры о жизни, о людях, о человеческих отношениях. Тщательно конспирируя свою связь с социал-демократическими кругами, Сергей все же вел у нас в доме страстные беседы на острые темы тех дней. Тонкость анализа различных явлений, какую обнаруживал Сережа, поражала и запоминалась надолго.

В. Спасский

ЧУТКИЙ ТОВАРИЩ

Я познакомился с ним в 1901 году в Казани. Осенью этого года в квартире, где я жил, появился новый мальчик. Невысокого роста, но крепкого телосложения, со стриженными ежиком волосами, с широким смуглым лицом, он производил впечатление довольно угрюмого мальчика.

Нас, живущих в квартире, неприятно поразило прежде всего то, что он помещен был в кухне. Познакомились довольно быстро. Большую часть времени он проводил за уроками, за чертежами, которые выполнял мастерски.

Я по своему характеру тоже сидел почти все время дома, причем очень часто мастерил физические приборы и модели машин. Последнее и сблизило нас. Я носился с мыслью выстроить настоящий электродвигатель. Сергей поддерживал мое намерение и горячо принялся помогать. Будучи учеником технического училища, он имел доступ к механическим станкам и делал на них то, что нельзя было сделать дома. Общая работа сделала свое дело — мы сдружились.

Угрюмость Сергея оказалась только видимостью. На самом деле он был веселым парнем, любившим в своем кругу и посмеяться и побалагурить. Материалом обычно служила школьная жизнь. К сожалению, конкретных примеров об этом в памяти моей не сохранилось. Вместе с тем он чутко отзывался на всякие происшествия со своими товарищами. Я хорошо помню его негодование, когда по вине мастера слесарного цеха товарищу Сергея раздробило ногу упавшим маховиком токарного станка.

Я уже рассказывал, как он выручил меня из большого затруднения в постройке электродвигателя, и когда мы продали его, то полученные деньги он целиком предоставил мне, а он в них нуждался гораздо больше, чем я.

Когда уставали от уроков, часто поднимали возню друг с другом, любили бороться, и особенно, не знаю почему, нам доставляло удовольствие поднимать друг друга с пола, в чем Сергей побеждал меня.