Рассказы о Кирове

— Да, действительно, это нехорошо. — И, помолчав немного, неожиданно добавил: — А что, если разозлиться, сейчас же разобрать шкаф и сделать его так, как полагается?

— Почему же разозлиться? — спросила я.

Когда очень разозлишься, навалишься как следует на дело, лучше работа спорится, — пояснил Сергей Миронович.

Шкаф был разобран и собран снова. Было уже половина пятого утра, светало. Не ложась спать, Сергей Миронович сел просматривать почту.

На подобной работе я видела Сергея Мироновича впервые. Он работал с громадным упорством, ловко, без устали, проявляя много изобретательности. Между делом он отпускал столько веселых шуток и острот, что стоял сплошной хохот. Он весело подтрунивал над нами, что мы подаем не так, как надо, подзадоривал нас, пробуждал стремление работать более ловко. Ночь прошла без сна. Но, к нашему удивлению, мы не чувствовали усталости — таково было воздействие этого неутомимого, полного энергии человека. Сергей Миронович был исключительно доволен тем, что цель достигнута, дело доведено до конца.

Однажды Мария Львовна с грустью сказала:

— За последнее время я ничего сделать как следует не могу, как-то не получается. Старею, наверное…

— Ну как же не получается? — живо возразил Сергей Миронович. — Вспомни Дудергоф — довела же ты дело до конца! А ведь это в жизни самое главное.

А был такой случай. Как-то в выходной день Сергей Миронович отправился на охоту в Дудергоф. Поехала с ним и Мария Львовна. В Дудергофе у нее появилось непреодолимое желание проверить свою выносливость — пройти пешком дорогу из Дудергофа до их дома на улице Красных Зорь в Ленинграде. Сергей Миронович, зная слабое здоровье Марии Львовны, начал отговаривать ее, но она упорно стояла на своем. Когда Сергей Миронович вышел из комнаты, она юркнула в калитку и ушла. Чтобы не появилось желания сесть по дороге в поезд или трамвай, Мария Львовна не взяла с собой ни копейки денег. Когда она дошла до Пулковских высот, разразилась сильная гроза, дождь лил как из ведра. Мария Львовна спряталась от дождя, а в это время мимо проехала машина, посланная ей навстречу. Тщетно искал ее по дороге шофер Юдин. В 12 часов ночи Мария Львовна пришла домой, где уже ждал ее встревоженный Сергей Миронович. Она прошла в этот день более тридцати километров. Этот случай и припомнил он, когда услышал жалобу Марии Львовны на то, что она стала будто бы менее решительна и энергична.

Меня поражала исключительная аккуратность Сергея Мироновича, его любовь к порядку. Каждая вещь лежала у него на строго определенном месте, и он очень сердился, если кто-нибудь нарушал установленный им порядок. Однажды ему понадобилась какая-то коробочка, которая стояла обычно на маленьком столике в столовой. Мы все искали эту коробочку, но найти не могли.

— Уже поздно, не отложим ли мы поиски до завтра? — предложила я.

— Ужасный я человек, — возразил мне Сергей Миронович, — пока не найду то, что ищу, никогда не успокоюсь.

Мы продолжали поиски, но все Же нашли коробочку только на другой день. Она стояла на том же столике, за портретом, а мы не догадались туда заглянуть. Нужно было видеть, как раздражен был Сергей Миронович тем, что вещь не была на своем определенном месте, что ее пришлось искать!

Когда Мария Львовна заболела и вынуждена была уехать лечиться в Толмачево, Сергей Миронович отказался от услуг другого секретаря и почту разбирал сам. А надо сказать, что из Смольного приносили ежедневно несколько огромных пакетов. Когда мы с Марией Львовной вернулись домой, я спросила:

— Кто же вам почту разбирал, Сергей Миронович?

— Сами разбираем, — шутливо ответил он, — справляемся! Посмотрите-ка, какой у нас порядочек — ни одной ненужной бумаги на столе, и на полу тоже чисто.

Даже в таком простейшем деле Сергей Миронович сумел проявить изобретательность. Перед тем как разбирать почту, он ставил под стол две корзинки. Вскрывая пакет, он бросал конверт в корзинку, а бумаги складывал на столе. Достигая этим образцового порядка, он значительно сокращал при этом время для разборки почты.

В образцовом порядке находились ружья у Сергея Мироновича. Одно огорчало его — не было на ружьях чехлов.

— Хорошо было бы приобрести чехлы, — говорил Сергей Миронович, — без них ружья пылятся, загрязняются и портятся.

И он просил Марию Львовну организовать пошивку чехлов. Но случилось так, что в то время некому было поручить это дело, и я после некоторого колебания предложила свои услуги. Когда-то, еще в юности, мне приходилось шить белье, чтобы добывать средства к существованию, и теперь я решила испробовать свои силы. Сергей Миронович скептически взглянул на меня, — дескать, что-то когда-то шила, а теперь вряд ли что получится, тем более — с чехлами. Это подзадорило меня. Возьмусь и непременно сошью чехлы, решила я.