Рассказы о книгах

Дореволюционные книголюбы и библиографы окутали «Театральный альбом» легендами и вымыслами, доходившими вплоть до того, что единственный, обращавшийся среди библиофилов более или менее полный его экземпляр якобы ускорял смерть каждого его владельца. Называлась целая цепь фамилий дореволюционных собирателей — Александрова, Синицина, еще кого–то и, наконец, знаменитого П. А. Ефремова, скончавшегося, действительно, вскоре после приобретения этого «смертоносного» альбома.

Никто не учитывал, что и почтенному Петру Александровичу Ефремову, и всем предшествовавшим обладателям этого издания было по паспорту столько лет, что уже никакие «Театральные альбомы» не могли ни помочь им, ни повредить.

Всю чудовищную глупость этой, с позволения сказать, «легенды» я понимал великолепно, но когда в 1934–1935 годах, именно этот, так называемый «ефремовский» экземпляр «Театрального альбома«, «плыл» мне, что называется, в руки, милейший мой старый друг, ленинградский книжник–антиквар Андрей Сергеевич Молчанов, много и бескорыстно помогавший моему собирательству, без особого труда уговорил меня воздержаться от покупки.

— Не связывайтесь с этой чумой, — говорил он; — мы с вами соберем экземпляр не хуже «ефремовского»…

Слово свое он сдержал, несмотря на то, что это было далеко не легкой задачей. «Ефремовский» экземпляр «Театрального альбома», хотя и был тоже сборным, но отличался прекрасной сохранностью и исключительной полнотой.

Полнота его была даже чрезмерна. По присущей П. А. Ефремову собирательской манере, он, пользуясь услугами очень хорошего переплетчика, пополнял принадлежащие ему экземпляры книг всякого рода портретами, рисунками, газетными вырезками и многими другими вещами, по теме хотя и имеющими отношение к данной книге, но отнюдь для нее не предназначенными. Получались, благодаря этому, весьма ценные и, иногда, очень интересные пухлые тома, никак не похожие на те, которые были выпущены в свет издателями.

Так было и с принадлежавшим ему «Театральным альбомом». Рядом с портретами артистов, литографированными специально для этого издания, появились портреты из известного «Листка Тимма». К тиммовским же «крокадам», изображающим сцены из балетов и спектаклей, прибавились литографии сцен из этих же спектаклей, сделанные для журнала «Пантеон» и т. д.

Учтя все это, старый книжный «волк» Молчанов пригласил меня «приступить к делу».

Потребовалось, прежде всего установить, что же именно было в «Театральном альбоме»? Наиболее полное его библиографическое описание сделано Н. Обольяниновым в «Русском библиофиле», на основе, как он пишет, «самого полного и лучшего из известных экземпляров, подносного экземпляра из библиотеки императрицы Александры Федоровны, находящегося теперь в библиотеке Румянцевского музея в Москве»4.

Работа Н. Обольянинова подтвердила, что в свет вышло всего 4 тетради «Театрального альбома», вместо объявленных шести, причем, третья–четвертая тетрадь была сдвоенной. Описание портретов, крокад, нот и текстов, находящихся в этих четырех тетрадях, Обольяниновым сделано правильно.

Другой дореволюционный библиограф — В. В. Верещагин, трижды до этого писавший о «Театральном альбоме», весьма туманно говорил все время об одном и том же, далеко не полном экземпляре, принадлежавшем, по–видимому, ему лично 5.

Н. Обольянинов, описавший полный экземпляр «Театрального альбома», лишь вскользь упомянул о существовании еще кое–каких портретов, крокад и нот, не относящихся к выпущенным четырем тетрадям. Эти портреты, ноты и крокады были, как я говорил выше, пущены в розничную продажу издателем уже вне «Театрального альбома». Среди них — ноты к балету «Гитана», крокады В. Тимма к операм «Роберт» и «Фенелла», портреты артистов В. Асенковой, Н. С.Аполлонской, М. И.Ширяевой, А. М.Степановой, И. Н. Никитина и других. Разумеется, именно эти листы стали наиболее редкими.

Все это сумел достать для меня неутомимейший А. С. Молчанов, потративший со мной несколько лет на «сколачивание» нового полного экземпляра «Театрального альбома».

В основу был положен неполный экземпляр этого издания, принадлежавший издателю «Русского библиофила» Н. В. Соловьеву, к нему добавлен также неполный экземпляр, приобретенный у Л. И. Жевержеева (крупнейшего ленинградского собирателя книг «по театру»), и далее — от кого лист, от кого два.

Смело можно сказать, что после нашей совместной работы по комплектованию альбома вряд ли у кого из любителей–собирателей осталось что–либо значительное, относящееся к этому изданию. Работой этой заинтересовались многие и, зачастую, совершенно бескорыстно, приходили на помощь. Советские книголюбы этим выгодно отличаются от своих дореволюционных предшественников.

Получился у нас, действительно, «неслыханный по полноте» экземпляр «Театрального альбома», со всеми обложками, нотами, текстами, крокадами и портретами (и те и другие — все в двойной сюите–черные и крашеные), как принадлежавшими к основным четырем тетрадям, так и выпущенными после отдельно.