Рассказы о книгах

В дополнение к этому, А. С. Молчанов умудрился где–то раскопать и оригинал В. Тимма — писанный маслом портрет артистки Н. В. Самойловой в роли Кетли из пьесы «Влюбленный рекрут». Очаровательная картинка, воспроизведенная в «Театральном альбоме», является одной из лучших работ этого художника.

Оставалось узнать: кто же издатель «Театрального альбома», чем объясняется его некая «таинственность» и каковы причины исключительной редкости альбома.

Собственно говоря, изданием, «покрытым той непроницаемой тайной, которая возможна только у нас при удивительной скудости наших библиографических сведений», назвал «Театральный альбом» искусствовед В. А.Верещагин.

«Кто был издателем «Театрального альбома», — вторил ему Н. Обольянинов в «Русском библиофиле», — не так легко решить. По крайней мере, у меня нет никаких данных, чтобы приписать издание кому–либо».

И далее он же продолжал: «заявление Верещагина, что издатель альбома был А. Башуцкий, — едва ли справедливо, хотя предисловие и подписано этим писателем».

Как раз в этом Н. Обольянинов был абсолютно прав. Однако, перечисляя фамилии старых библиографов — Геннади, Губерти, Черткова, Остроглазова и Березина—Ширяева, — из которых якобы «никто не упоминает ни одним словом про «Театральный альбом» 1842–43 г.», Н. Обольянинов явно ошибался.

Кто–кто, но Григорий Геннади, в своей весьма популярной книжке «Русские книжные редкости«, не только не пропустил «Театрального альбома», но и прямо указал его фактического издателя. Геннади писал: «Я не мог до сих пор отыскать полный экземпляр, выходившего тетрадями в лист «Театрального альбома», изданного А. Черноглазовым, Спб., 1842, с литографированными портретами артистов петербургских театров и нотами. Экземпляры Публичной библиотеки и Московского университета не полны, а в продаже они не попадались»6.

Как видите, фамилия издателя интересующего нас альбома вовсе не оказалась «окутанной непроницаемой тайной».

Остается только подивиться отсутствию любопытства во многом другом весьма дотошных исследователей — В. Верещагина и Н. Обольянинова.

Наконец, если даже предположить, что книга Г. Геннади просто случайно не попалась им на глаза, то в весьма известном каталоге библиографических изданий Н. Бокачева, книги, которой ни Верещагин, ни Обольянинов не видеть просто даже и не могли, под № 736 значится: «Геннади Г. Н. Описание осмотренных им экземпляров, изданного в Спб. А. Черноглазовым «Театрального альбома» в большой лист, с литографированными портретами артистов петербургских театров»7.

Неправда ли, хорошо звучит в свете этого обольяниновское заявление, что у него «нет никаких данных, чтобы приписать издание кому–либо»?

Этот «кто–либо», которому А. Башуцкий в своем предисловии, почему–то не называя его фамилии, желает: «Да ниспошлет ему Аполлон всевозможнейший успех!», — А. Черноглазое, точнее Александр Григорьевич Черноглазой, кстати сказать, брат известного сенатора В. Г. Черноглазова.

Что он был фактическим издателем «Театрального альбома», финансировавшим все это предприятие, — вне всякого сомнения.

Но, также вне всякого сомнения и то, что душою, изобретателем и вдохновителем этого замечательного издания — был не А. Г. Черноглазое.

Имя А. Черноглазова как издателя встречалось и на других книгах. В 1854 году, например, вышло «Горе от ума» А. Грибоедова (Спб., тип Штаба Воен. Учеб. Зав.), на котором стоит гриф: «Издание А. Черноглазова». В годы Севастопольской кампании он издавал популярные «ура–патриотические» брошюры. Все эти издания, однако, не рисуют его способным выдумать и поднять такое грандиозное даже и для сегодняшнего дня мероприятие, как «Театральный альбом».

Вдохновителем этого издания был, конечно, Александр Башуцкий, автор программного предисловия к «Театральному альбому».

Писатель Александр Башуцкий — интереснейшая фигура своего времени. И. И. Панаев в своих «Воспоминаниях» пишет о нем:

«Говорил Башуцкий с большим искусством. Когда Башуцкий развивал свои проекты разных коммерческих предприятий (а они рождались у него чуть не ежедневно), его слушатели, пораженные его красноречием, готовы были отдать на эти предприятия последний грош. Так убедителен и заманчив казался оратор. Это фантазер, облекавший свои фантазии в щегольские фразы, которыми он сначала только любуется, не веря им, но которыми потом сам увлекается до такой степени, что принимает их серьезно».

И далее И. И. Панаев указывает: «Он затевал все в роскошных широких размерах, рассчитывал на десятки и сотни тысяч, но его литературные и другие затеи никогда почти не удавались и не приносили ему ничего, кроме убытка» 8.

Последнее не совсем верно. Сам Александр Башуцкий убытка не терпел, поскольку, кроме красноречия, необычайной силы убеждения, размаха и фантазии, никаких ценностей у него никогда не было.