Рассказы от первого лица

С кухни доносились невыносимые запахи жаренного. В животе заурчало. Я не выдержала и пошла на запах. На плите стояла сковородка полная макарон с мясом. Я положила в тарелку побольше и направилась обратно в свой уголок.

– Ешь здесь – сказала Марина.

Кушать очень хотелось, и спорить не стала, села за стол. Марина резала хлеб.

– Сходишь завтра к Анжеле в школу?

– У меня работа.

– Можно вечером.

– Пусть Вася идет – парировала я с набитым ртом.

– Соня, пожалуйста…

Заплакала Полина. Выбегая из кухни, Марина попросила еще раз «пожалуйста». Я не ответила, но уже решила, что схожу.

В семь следующего дня было уже темно, но Анжелина учительница ждала меня. Когда я вошла в класс она проверяла тетради за учительским столом. Поздоровались. Она предложила присесть напротив. Протискиваясь между партой и скамьей, я заметила еще одну учительницу, седевшую за самой дальней партой. Я даже вздрогнула – снова это коричневое платье. Глупо, но неловко изогнувшись, я посмотрела на ее туфли, чтобы в конец убедиться, что такие совпадения бывают. И туфли те же. А она даже не подняла головы от своих занятий.

– Вы сестра? – спросила, та, что передо мной.

Я не задумываясь, кивнула.

– Анжела хорошо преуспевает в математике.

Я снова кивнула, как будто знала об этом.

– Я думаю если с ней позаниматься индивидуально, можно подготовить ее к школьной олимпиаде. А там уже возможно и к городской.

И снова кивнула.

– Индивидуальные дополнительные занятия у нас в школе не предусмотрены, но если вы хотите я могла бы с ней позаниматься на добровольной основе. За небольшую плату.

И на это я тоже кивнула.

Она мне озвучила стоимость. И спросила у коллеги:

– Мария Александровна, в пятницу у ваших шесть уроков?

Та взглянула на меня, потом на нее.

– Да.

– Тогда среда и пятница, по часу после уроков.

На том и разошлись.

Значит это коричневое платье – классная у Анжелы, думала я, покидая школу.

У нижней ступеньки школьного крыльца почти носом к носу я столкнулась с Васей. Вася казался ошарашенным. Значит, Марина мне не доверяет, и Васю отправила следом, решила я.

– С училкой я уже поговорила, – сказала я, проходя мимо него – вы родители, сами и разбирайтесь в следующий раз.

И пошла прочь. Но на мое удивление Вася меня догнал и остановил, больно схватив за локоть. Мы стояли под тусклым уличным фонарем.

– Ты это… – взволновано заговорил он мне в самое лицо, – Марине не говори, что видела меня.

Я ничего не поняла. Но мой сдавленный локоть, его взволнованный вид убеждали меня, что знать лишнего я не хочу.

– Руку отпусти.

Он отпустил. Я поправила куртку, одернула оба рукава. На пустом дворе школы послышались шаги. Вася на них оглянулся. Я посмотрела на идущего поверх его плеча. В тусклом свете фонаря я с трудом различила коричневое платье под расстегнутым унылым пальто. Приблизившись к нам, женщина как будто бы замедлила шаг, но передумав, быстро прошла мимо. Точно не хочу знать. Марине я ничего не сказала.

Вопреки заученной инструкции, которой я сопровождаю продажу волшебных коктейлей, та женщина в коричневом платье пришла, не завершив месячного курса. Через неделю после моего визита в школу. А была она, кстати говоря, в брюках и бирюзовой кофточке. Мне даже показалось, что она принарядилась. Может и воображаю.

Стараясь ничем не выдать своего удивления, я приподнялась со стула, поздоровалась, и жестом пригласила ее пройти к столу. Она села напротив. Обе молчали.

– Вы не закончили месячный курс? Возникли проблемы? – нарушила я тишину.

– Никаких проблем – она не выглядела смущенной, ее руки спокойно лежали на коленях, спина была прямой. В прошлый свой визит она казалась менее спокойной, даже менее привлекательной.

– Вы знаете, что я его законная жена?

– Нет.

Я не знала. Но я не была удивлена. После того как я узнала, что тебя может родить твоя собственная сестра я разучилась удивляться. Знала только то, что Вася с Мариной не были расписаны. Вот и призраки из прошлого. И сказала ей честно:

– Мне все равно.

И говорить было вроде бы больше не о чем. Но она продолжила:

– И если ребенку все-таки быть, то он будет рожден в законном браке.

Я пожала плечами.

– Я же говорю, мне все равно. Я квартирантка.

Женщина кивнула. Собралась уходить.

– Больше покупать не стану – сказала она, стоя застегивая угрюмое пальто.

Я кивнула. Она ушла.

Пришла ко мне защитить свое незачатое дитя, а мне все равно.

На следующий день, в субботу приехала мама. Маринке бы радоваться, что она забирает девочек и уходит с ними гулять, дает ей отдохнуть. А она ведет себя отвратительно. Она как будто бы винит маму во всем: в том, что Полина плохо спит и много плачет, что Анжела бунтует и обижается, что я здесь, что Васи все время нет дома… А мама терпит, весела и бодра, безумно любит и балует внучек, тащит сумки с продуктами каждую субботу. Хотя, что говорить, и я туда же. С того времени как я узнала правду я не могу быть с мамой прежней. Я как будто бы замаралась об эту правду и теперь боюсь, что мама заругает меня за испорченное платьице. Я даже в глаза ей не смотрю. А она и меня прощает, думает что понимает.