Рассказы. Том 1. Мифология

Днем его жена обнаружила пропажу одного из своих парижских платьев, и президент учинил допрос слугам в своей подземной камере пыток. От них он узнал кое-какие факты, о которых не осмелился рассказать супруге. То, что он услышал, сильно опечалило его. В детстве он видел, как мать колдовала с восковыми фигурками — маленькими куколками, напоминавшими людей и одетыми в кусочки украденной у этих людей одежды. Иногда она втыкала в них булавки, иногда поджаривала их на медленном огне. И всегда реальные люди заболевали и умирали. На душе у него было нерадостно. Еще тревожнее стало президенту, когда вернулись его посыльные и сообщили ему, что мать покинула свою старую хижину в горах.

Три дня спустя его жена умерла от страшной боли в боку, происхождение которой не смог объяснить ни один врач. Она до последней секунды испытывала сильные физические страдания, и незадолго до того, как испустила дух, ее тело, по слухам, посинело и раздулось вдвое обычного. Черты ее лица разъела проказа, а распухшие конечности выглядели как у больной слоновьей болезнью. Гаити кишела отвратительными тропическими болезнями, но ни одна из них не убивала в три дня…

После этого президент пришел в бешенство.

Он объявил крестовый поход на ведьм. Армии и полиции было приказано прочесать сельские районы. Шпионы добирались до лачуг на вершинах гор, и вооруженные патрули устраивали засады в отдаленных районах, где обитали живые мертвецы, которые тусклым, остекленевшим взором бесконечно таращились на луну. Мамалоа допрашивались на медленном огне, а владельцев запрещенных книг сжигали на кострах, сложенных из этих же книг. Ищейки рыскали в горах, и священники умирали на алтарях, на которых они приносили в жертву других. Существовал только один особый приказ — мать президента необходимо было взять живой и невредимой.

Пока его приказ выполнялся, президент не покидал дворца. В глазах у него появились искорки медленного умопомешательства. Эти искорки разгорелись бешеным огнем, когда охранники ввели к нему в кабинет высохшую старуху, его мать, которую схватили на болоте неподалеку от ужасной рощи идолов.

Пока ее тащили вниз в камеру пыток, она дралась и царапалась как дикая кошка. Потом охранники ушли и оставили президента наедине с матерью. Наедине с матерью, которая, корчась на дыбе, проклинала его. Его, с безумно горящим взглядом, сжимавшего огромный серебряный нож в руке…

В последующие несколько дней он по многу часов проводил в камере пыток. Его редко видели во дворце, а слугам было приказано не беспокоить его. На четвертый день он в последний раз поднялся вверх по потайной лестнице — искорки сумасшествия исчезли из его глаз.

Никто никогда не узнает, что на самом деле произошло в камере пыток. Но это, несомненно, и к лучшему. В душе президент оставался дикарем, а дикарю всегда доставляет удовольствие продлевать мучения своей жертвы…

Говорят, однако, что, будучи при последнем издыхании, старуха-колдунья прокляла своего сына именем Змеи — самым страшным из всех проклятий.

Некоторое представление о том, что произошло, можно получить на основании известных сведений относительно того, как президент отомстил своей матери; он обладал мрачным чувством юмора и имел варварское представление о возмездии. Его жену убила его мать, использовав при этом восковую фигуру. И он решил сделать то, что считал исключительно уместным.

Когда он в последний раз поднялся вверх по лестнице, слуги увидели у него в руках большую свечу, сделанную из трупного жира. А так как больше никто никогда не видел тела его матери, то возникли разного рода необычные предположения о происхождении этого трупного жира. Ведь президент, как я уже говорил, имел склонность к скверным шуткам…

Конец истории очень прост. Президент сразу направился к себе в кабинет во дворце и там поставил свечу в подсвечник на письменном столе. За последние дни у него накопилась уйма дел, которые требовали его официального решения. Какое-то время он сидел в тиши кабинета и взирал на свечу — на его лице играла странная удовлетворенная улыбка. Потом он приказал принести бумаги и объявил о своем намерении немедленно приступить к работе.

***

Всю ту ночь он работал у себя в кабинете, у дверей которого была выставлена наружная охрана из двух человек. Сидя за письменным столом, он склонился над своими бумагами. На столе горела свеча — свеча из трупного жира.

Очевидно, проклятие матери его совершенно не беспокоило. Он испытывал удовлетворение — жажда крови утихла, и, по его мнению, никакая месть ему не грозила. Он все же был не настолько суеверен, чтобы поверить, будто колдунья-мать может восстать из могилы. Он был достаточно спокоен — вполне цивилизованный джентльмен. Свет от свечи отбрасывал зловещие тени в темной комнате, но он ничего не замечал, а когда все-таки заметил, оказалось слишком поздно. Когда он оторвал глаза от бумаг и посмотрел на свечу из трупного жира, то увидел, что с ней произошли чудовищные изменения.

Проклятие его матери…