Расследования доктора Гидеона Фелла. Первая улика

Сондерс, поглаживая пухлый подбородок, сказал:

– Он должен был уже вернуться к этому времени. Мы не были в замке с прошлой ночи.

Доктор Фелл хмыкнул. Сэр Беджамин нехотя поднялся и начал ковырять кончиком ножа лежавшую на столе промокашку. Затем он вновь сделал жест школьного учителя, причмокнув губами.

– Джентльмены, если вы не возражаете, то мы пойдем и осмотрим комнату надзирателя. Никто из вас не был там прошлой ночью?.. Хорошо. Тогда нам стоит начать относиться ко всему беспристрастно.

– Вы думаете? – удивленно сказал Фелл.

Они услышали чей-то вздох: «О-оо!» – а когда выходили из кабинета, успели заметить пытающуюся скрыться миссис Фелл. Они обратили внимание, что на лице полицейского застыло такое выражение, словно он только что говорил с ней. В руке он держал большой пончик.

– Положи это, Визерс, – сказал констебль, – и пойдем с нами. Ты уже отправил человека в тюрьму?.. Хорошо. Пойдемте.

Они вышли на дорогу. Сэр Бенджамин в старой норфолкской куртке и небрежно надетой поношенной шляпе шел впереди. Все молчали до того момента, пока не взобрались на холм, приблизившись к воротам тюрьмы. Железная решетка, ранее служившая для защиты от проникновения, теперь полностью проржавела и тяжело шаталась, словно пьяная. Рэмпол вспомнил, как она скрипела и пищала, когда он вносил тело Мартина внутрь. В проходе было прохладно и полно комаров. Когда прячешься здесь от солнечного света, кажется, что лето сменилось весной.

– Я был внутри всего раз или два, – заметил констебль, оглядываясь по сторонам с любопытством. – Но я совсем не помню расположения комнат. Доктор, может, вы проведете?.. Комната надзирателя должна быть закрыта, не так ли? Я надеюсь, молодой Старберт не запер дверь изнутри, когда входил. Если так, то как нам поступить? Надо было поискать ключи в его одежде.

– Если кто-то сбросил его с балкона, – проговорил Фелл, – то убийца должен был как-то выйти из комнаты после этого. Он не стал бы прыгать с высоты пятидесяти футов из окна. Так что мы, скорее всего, обнаружим дверь открытой.

– Тут абсолютная темень, – сказал сэр Бенджамин, вытянув шею, и показал на дверь справа. – Это здесь вы оставили тело молодого Старберта прошлой ночью?

Рэмпол кивнул, и констебль, толкнув дубовую дверь, всмотрелся внутрь.

– Ничего особенного, – сказал он. – Ох уж эта паутина! Каменный пол, зарешеченное окно, камин – это все, что я вижу. Мало света.

Он убил нескольких невидимых насекомых перед своим лицом.

– Это комната ожидания пыток, а дальше – приемная, – продолжал доктор Фелл. – Здесь надзиратель опрашивал заключенных и делал записи, до того как распределить их в помещения.

– Тут очень много крыс, – неожиданно сказал Рэмпол, словно заметив, как крысы уставились на него.

Запах сырости или подвала по-прежнему напоминал ему о кошмаре прошлой ночи.

– Тут полно крыс, – повторил он.

– О, несомненно, – сказал пастор. – Ну что, джентльмены?

Они пошли вперед. Стены были неровные, с отбитыми камнями, зеленая трава заполнила собой трещины. Рэмпол подумал: вполне подходящее место, чтобы подхватить лихорадку. Сейчас здесь едва можно было хоть что-нибудь рассмотреть, и они продвигались вперед на ощупь, держа друг друга за плечи.

– Нам нужен фонарь, – сказал сэр Бенджамин. – Здесь невозможно пройти…

Что-то с грохотом упало на заросший травой каменный пол, и они подпрыгнули от неожиданности.

– Кандалы, – сказал идущий впереди доктор. – Оковы для ног. Они до сих пор здесь развешаны по стенам. Это значит, что мы вошли в помещения. Поищите, здесь должна быть дверь.

Рэмпол думал о том, что в этих коридорах очень легко заплутать. Но вот из-под одной двери упала узкая полоска света. В стене толщиной не менее пяти футов они увидели зарешеченное окно, откуда открывался вид на старый темный двор. Когда-то он был вымощен, но сейчас зарос сорняками и крапивой. С одной стороны двора – шеренга клеток с разрушенными дверями, напоминавшими сгнившие зубы. Странно выглядела выросшая в центре этого опустевшего двора цветущая белая яблоня.

– Проклятое место, – сказал доктор Фелл.

Никто ему не ответил. Они больше не обращали внимания на окружающие их странности и не спрашивали объяснений у проводника. В одной из затхлых комнат, как раз перед лестницей, ведущей на второй этаж, они зажгли спичку и увидели железную скульптуру девы, а рядом – печи, которые отапливались древесным углем. Лицо железной девы выглядело сонным, рот расплылся в улыбке, а с него свисали, покачиваясь, пауки. Потревожили они и других обитателей – летучих мышей. Те летали вокруг, поэтому ни у кого не было желания здесь задерживаться.

Рэмпол крепко сжал кулаки, он ни о чем не думал, но все увиденное мелькало перед ним. Ему казалось, будто что-то ползает по его шее сзади. Слышен был шорох крыс. Когда мужчины в следующий раз остановились у большой железной двери напротив галереи на втором этаже, он почувствовал, что находится как бы не здесь. Рэмпол ощутил, как будто его после сидения на муравейнике погрузили в холодную воду.

– Она открыта? – спросил пастор, и его голос прозвучал как-то очень уж громко.