Расстрелянный парламент

В Подмосковье Бородина перевели в трудное для армии время, после разрушения Советского Союза. Стуктуры ПВО упразднили и сократили настолько, что, по мнению Бородина, теперь четко налаженной системы противовоздушной обороны у нас нет. Все это он воспринимал с болью, так как всегда ощущал личную ответственность за безопасность страны… Особого импульса к тому, чтобы встать на защиту Дома Советов, ему не требовалось.

В воскресенье, 3 октября, часов в пять дня, на квартиру к Бородину прибыли офицеры части Сергей Немченко, Валерий Лисютин и незнакомый человек в гражданском. Представился: заместитель директора Подольского молочного завода Фокин. «Мы сейчас от Белого дома, там мощнейшая демонстрация, в районе мэрии стрельба, есть раненые, серьезные события происходят в Останкино. Предписание Руцкого – идти с частью к Дому Советов», – сообщили они. Бородин сказал, что такие вопросы в квартире не решаются: «Идите в часть, в мой кабинет…»

Через несколько минут, придя в кабинет, прочитал предписание, собрал замов, дал команду дежурному: по телефону и через посыльных оповестить офицеров и прапорщиков. Построение здесь, у штаба. Солдат оповещать не нужно. Уже тогда Юрий Алексеевич понимал, что ситуация достаточно серьезная, подвергать опасности молодых ребят он не сможет.

– Вы понимаете, молодые ребята военному делу еще не обучены, да и часть наша специфическая: мы учим будущих специалистов управлению ракетами, а не ведению пехотного или иного боя, – пояснил свое решение Бородин. – Построили людей, я сообщил обстановку в районе Дома Советов, мэрии и Останкино. Предложил выйти из строя добровольцам.

– Ребята, кто хочет постоять за Россию, три шага вперед! – и ребята вышли. Четыре прапорщика, тринадцать офицеров. Командир был восемнадцатым.

– Командир дал время переодеться, приказал выдать оружие – штатное, курсантское, боеприпасы, по одному рожку – из караульных, взял и свое штатное оружие – пистолет ПМ и четыре обоймы. А ехать было не на чем: машины давно стоят без запчастей и солярки. Решили на МАЗе и фокинском «жигуленке» добраться до молокозавода, а там пересесть на автобус.

– Изменение маршрута их спасло, ибо из части в верха тут же прошла информация и на пути следования были выставлены заслоны. Но они благополучно прибыли в Москву. У Дома Советов горели костры, никакого оцепления, даже дивизии Дзержинского не видно, народ спокойно себя чувствовал. Было 12 часов ночи. Примерно через четыре часа Ельцин подпишет свой изуверский приказ на применение танков при штурме…

– Вскоре полковника провели к начальнику штаба и Макашову, те поставили задачу: организация пропускного режима 8 и 20 подъездов. «Только, мужики, есть нечего. Вон там немножко хлеба возьмите, а утром поставим вас на довольствие, как положено».

– Бородин вышел к офицерам: «Все, товарищи, задача поставлена». Спустились в цокольный этаж, там разбил своих людей на две группы, первую, с майором Лисютиным, направил в 20 подъезд, сам со второй остался в 8. Часов до пяти утра как начальник караула обходил этажи, потом дал команду посменно отдыхать, понимал: день предстоит напряженный.

– Сквозь дремоту различил шум дизельных моторов и лязг гусениц. Часы показывали 6.30.

– На шестом этаже их было трое. Кинулись к окнам. Уже рассвело. Из-за домов выползли бээмпэшки, бэтээры, за ними люди, мало походившие на солдат: кожаные пиджаки. Позже узнают: бейтаровцы! Бронетехника открыла интенсивный огонь, тут же у костров и на баррикадах появились первые убитые. Минут через двадцать подошли две БМП и начали обстреливать цокольный этаж, как раз, где ребята Бородина. Прошли огнем по всему зданию, потом, разворотив баррикаду, сделали проход для техники, и начались обстрелы сначала нулевого, потом первого этажа, второго… Группа Бородина вынуждена была, спасая людей, переводить их с этажа на этаж, а снаряды догоняли… Их методично, хладнокровно расстреливали и выкуривали с каждого этажа. В чердачных окнах напротив вспыхивали блики оптики: снайперы вели прицельную стрельбу.

– Через некоторое время часть группы «переместилась в «стакан». Из-под огня вытащили сотника Морозова, жизнь едва теплилась в нем: три тяжелых ранения. Его положили на дверь, носилок не было. Виктор прощался с шашкой и никому не хотел ее отдавать, пока не пришел ординарец.

– Ребятам в 20 подъезде досталось хлестче, потому что обстрел со стороны мэрии был злее. Они там переползали через трупы. Сами же военные не стреляли. С начала обстрела и штурма, до тех пор, пока не разгромили радиоузел, по этажам шла одна команда: «Защитники Дома Советов! Не стрелять! Огня не открывать!» Дом Советов не сделал ни единого выстрела…