Расстрелять перед строем…

Противник не дал нам возможности окопаться. Все наши войска еще не успели подготовиться к отражению атаки танков. Солдату, когда он в окопе, танки не страшны. Враг ждал именно такого момента, когда полки оказались в открытом поле, измотаны и обессилены в наступательных боях. Воспользовавшись нашей слабостью, он подтянул танковые части и пошел давить людей и технику. Танков с десантом автоматчиков было много. За ними шли самоходные артиллерийские установки. Эта лавина, изрытая огонь, уничтожала все на своем пути. Казалось, невозможно было спастись. Видим, обстановка складывается тяжелая. Мы с лейтенантом Гусевым побежали в расположение своего батальона, но оттуда уже все снялись и отошли на окраину села. Не найдя никого из своего подразделения, мы тоже укрылись от немецких танков в ближайшем рву и бежали, пока не встретили подводу пункта сбора донесений. Лейтенант сел в повозку и уехал, а мне пришлось добираться пешком, потому что на санях не хватило места».

7

А.З. Лебединцев:

«Неожиданно из овражка вылезли шесть человек пеших разведчиков во главе с их командиром, старшиной.

Мы очень обрадовались, что увидели своих, и примкнули к ним. Мы поднялись на пригорок и встретили еще троих связистов из корпуса. Они тоже присоединились к нам, наступила темнота. На такую беду, какая с нами произошла, нам впервые вместе с приказом на наступление выдали всего один экземпляр топокарты этого района. До этого как минимум по пять экземпляров выдавали. Конечно, карта была у адъютанта командира. У меня в те годы была обостренная зрительная память на местность, и я помнил стороны горизонта. Но тогда ориентировался по принципу; где пожары, там немцы, надо идти туда, где нет всполохов. В темноте присоединился с десяток корпусных саперов, которые отрывали землянку комкору. Шум боя постепенно затихал. Впереди послышался скрип снега и понукание лошадей. А после начали различать русскую речь. Видимо, и нас заметили и окликнули: “Кто такие? Одного ко мне”. Я по голосу узнал начальника разведки майора Чередника и поспешно назвал себя, так как там уже защелкали затворами оружия. Это была окраина села, видимо, Шубеных Ставов. Из хаты вышел подполковник Хамов. Он обрадовался, что у меня человек двадцать войска, и тут же приказал людей не распускать и следовать далее с Чередником в направлении села Новая Гребля, где занять оборону и всех отходящих подчинять под свое командование.

Это была третья ночь совершенно без сна, я еле стоял на ногах, но мы пошли. Саперов и связистов как ветром сдуло. Поняв, что опасность миновала, они бросились искать свои корпусные части. Кому же охота идти в полковую пехоту? (…)

К полуночи мы достигай Новой Гребли. Село было забито обозами и машинами. В каждой хате полно лежащих, сидящих и стоящих. И все они спали. В одной из хат мы тоже на корточках уснули. До этого я отрядил разведчиков искать наших однополчан. Перед рассветом нас разбудили орудийные разрывы. Стреляли с небольшого расстояния из танков осколочными снарядами. В огромной панике мы и другие бойцы начали выскакивать из хаты и выбегать на дорогу, но которой неслись санки в конных упряжках».

8

Дмитрий Иванович Сергиенко продолжает свой рассказ: «Бежать было очень тяжело, так как я был в ватных брюках, телогрейке, кожухе и в валенках. А танки уже подходили к ложбине, но которой отходили войска, шли наперерез, чтобы отрезать нам путь и окружить село. Я смотрю — ситуация складывается для меня такая, что могу оказаться в лапах врага или попасть под гусеницы танка. Бежать уже нет сил. Заскочил в первый попавшийся двор с намерением спрятаться и пересидеть дотемна, а ночью пробираться к своим. Сунулся в сени. На мое счастье, там стояла лошадь, спрятанная от стрельбы. Я быстро перерезал кинжалом поводок и вывел ее во двор. И вдруг кто-то меня окликнул: “В чем дело?” Я понял, что это был хозяин. “Слушай, будь ласков, принеси скорей уздечку! Видишь, враг наседает! Не дай погибнуть солдату!” Он вынес уздечку, помог мне сесть верхом, и я помчался в ложбину, желая проскочить в эту брешь. Танки подходили уже вплотную. Они наезжали на бегущих бойцов, на беженцев, которые двигались на санях, и давили их безжалостно. Мне все же удалось проскочить и вырваться в поле.