Рассвет над океаном

Дуло пистолета приставлено к горлу руководителя Центра — хлипкому горлу в складках увядшей кожи. Стоит только сжать пальцы, и он захрипит в попытке наполнить кислородом свои неполноценные лёгкие, а затем, затихнув, обмякнет. Усилием воли гашу приступ ярости — мистер Рейнс нужен мне живым. И я не отцеубийца… но ему об этом знать незачем.

— Вызовешь охрану — и ты покойник! Мне терять нечего.

Он перестаёт искать под столом «тревожную кнопку» и замирает.

— Позаботься, чтобы нам не помешали. Я пришёл с тобой поговорить. Когда мы закончим, ты будешь рад тому, что меня никто не видел. Камер здесь, я полагаю, нет?

— Нет, — сипит мистер Рейнс.

Раздаётся характерный звук, означающий, что кабинет заперли изнутри.

— Вот и отлично. А теперь покажи мне её.

Нащупывает мышку и торопливо ею щёлкает, один из мониторов над его столом оживает. Я и не думал, что столь острое облегчение и столь сильную боль можно испытывать одновременно — как сейчас, когда я смотрю на женщину, клубком свернувшуюся на тюремной койке. В первый момент она кажется мне незнакомой, но, приглядевшись, я понимаю: конечно, это моя Мия, только очень, очень похудевшая.

— Ближе!

Изображение увеличивается.

Обморочно закрытые глаза, впалые щёки, потрескавшиеся приоткрытые губы, прозрачная рука, выпростанная из-под одеяла. Пальцы слабо шевелятся, словно пытаются что-то стряхнуть, и это жалкое движение окончательно убеждает меня в том, что она не умерла.

— Живая! — говорю я, наслаждаясь звучанием слова. — Живая. Тебе повезло, папа! Самое время вознести хвалу высшим силам.

Выкатываю кресло мистера Рейнса на середину комнаты.

— Положи руки на подлокотники и не делай резких движений.

Беру стул и устраиваюсь напротив, на всякий случай, удерживая своего визави на прицеле. Тот, кого я должен теперь считать отцом, боится меня — но интереса в его бесцветных глазах больше, чем страха. Интереса — и чего-то ещё, похожего на надежду и на безумие. Несколько мгновений мы сверлим друг друга взглядом, он первый нарушает паузу.

— Чего ты хочешь… сын мой?

— Неужели не догадываешься, папа? Я хочу её. Как ты всю жизнь хотел Кэтрин Паркер.

Он кривится, по его щеке проходит нервная дрожь. Я попал в точку! Слава Богу, я попал, эта моя идея оказалась верной, а значит, вероятней всего, верны и остальные.

— С чего ты взял, что я тебе её отдам?

— Мы поменяемся, — пожимаю я плечами. — Ты мне — мисс Паркер…

— Не называй её этим именем, она его недостойна!

— …Ты мне — мисс Паркер, я тебе — то, чего больше всего на свете желаешь ты. Ребёнка. Нашего с ней ребёнка!

— С чего ты взял, что мне нужен ваш ребёнок?

— Догадался. Я же гений, ты забыл?

Рейнс дышит со свистом, судорожно выгибаются ладони, лежащие на подлокотниках кресла. Он колеблется: привычка хранить тайну борется в нём с желанием сыграть в открытую, и, похоже, сдаёт позиции.

— Ты наломал дров. Так бывает, когда позволяешь ненависти и любви взять верх над разумом. Я дам тебе шанс исправить ошибки.

— Какие ошибки ты имеешь в виду?

— Во-первых, нужно было тщательней организовать слежку — тогда наша связь с мисс Паркер не была бы для тебя секретом. Ты слишком сильно доверяешь своему младшему сыну, папа.

По тому, как усиливается его тик, я понимаю, что удар достиг цели.

— Во-вторых, не нужно было хватать её и запирать её в Центре, когда ты узнал, что она не твоя дочь. Я понимаю: Кэтрин не только отвергла тебя, но и обманула, а они так похожи, что невозможно думать о них по отдельности. Но ведь в твоём деле холодная голова — самое главное!

И этот выстрел — тоже в яблочко.

— Если бы она продолжила встречаться со мной, она бы забеременела вскоре самым естественным из возможных способов. Следовало всего лишь дождаться появления ребёнка на свет, а потом… Похищать детей тебе не привыкать, не так ли?

— Сын мой, как спокойно ты об этом говоришь!

— Мне нет никакого дела до детей, — мысленно я содрогаюсь от собственных слов.

— Раньше о тебе рассказывали другое!

— Раньше она меня не любила. А теперь я хочу только одного — обладать ею. Тебе ли не понимать, папа? В отличие от тебя, мне улыбнулась удача — как можно отказываться от такого подарка судьбы? Похоже, страсть к женщинам Джемисон у Паркеров в крови. Или в генах?

Его дыхание становится ещё тяжелей.

— Это случайность или побочный продукт селекции?

— Что тебе известно о… селекции?

— Всё. Или почти всё. Проект Genomius…

— Предатель Салливан!

— Салливан — предатель, — охотно соглашаюсь я. — Связавшись с ним, ты совершил ещё одну ошибку. Он, вероятно, хорош как учёный, но доверять ему нельзя. И, кстати, терапевт он дерьмовый.

— Был… дерьмовым терапевтом, — поправляет меня Рейнс.

— Туда ему и дорога! Хотя в том, что мисс Паркер сейчас при смерти, он не так уж и виноват. Если бы она не пила с тех пор, как… вернулась из Шотландии, ваш новый антибиотик не произвёл бы на неё такого разрушительного действия. Ты знал, что она пьёт?

Мистер Рейнс медленно качает головой.