========== Глава 1 ==========

— Клянусь Создателем, это моя вина, — глядя в холодные синие глаза рыцаря-командора Мередит, произнес Терон, молясь про себя о том, чтобы хватило сил выдержать этот взгляд и не дать ей усомниться в правдивости каждого слова. Эльф ощущал, как под мантией течет по спине холодный пот, как дрожат пальцы, которые сцепил в замок за спиной. А кто бы не боялся её? Женщину, державшую в стальном кулаке не только Казематы, а и весь Киркволл. Если она не поверит… Но лучше об этом не думать, тем более она явно ждет продолжения фразы, а значит…

— Это я совратил рыцаря Гардиана при помощи магии крови. У него не было ни единого шанса.

Терон понимал, что сейчас подписывает себе приговор. В лучшем случае — его усмирят, в худшем — казнят, но допустить, чтобы пострадал еще и Гардиан, эльф не мог. Ему самому кары не миновать в любом случае — рыцарь-командор бралась за клеймо и за куда меньшие проступки, чем запрещенная связь между храмовником и магом, а вот Гардиан вполне может отделаться понижением в звании, но останется в Ордене.

Это главное, потому что в противном случае его семье: матери и трем сестрам нечего будет есть и нечем платить за жилье. Молодой рыцарь был единственным, кто приносил в этот дом деньги, а потому нужно сделать все, чтобы…

«Я люблю тебя» — скороговоркой на ухо, проходя мимо, едва касаясь рукой в латной печатке плеча Терона, стоящего у книжных полок.

«Нельзя… мы не должны…» — почти задыхаясь и глотая собственные стоны, вжимаясь в Гардиана всем телом и ощущая его всего в самом сердце.

«Плевать, пусть накажут…» — решительно опуская руку на рукоять меча.

«Я не позволю…» — сурово хмуря брови и стискивая посох.

«Мы убежим, вдвоем… в Тевинтер»…

Они не успели.

Кто сдал их рыцарю-командору, Терон не знал, но случилось это, когда Гардиана в Казематах не было — его зачем-то отправили в Вал-Руайо. Времени на раздумья не оставалось: или взять всё на себя и надеяться: Гардиан поймет, почему он это сделал, и воспользуется шансом правильно, или сказать правду, приговорив обоих.

Правду?..

Но разве можно рассказывать об этом кому-либо вообще? Это все равно, что снять сейчас мантию и белье, обнажиться перед своими палачами полностью и ощущать, как обжигают презрительно-насмешливые взгляды. Только будет еще хуже и больнее, потому что на растерзание бросишь душу и то сокровенное и самое чистое, что происходило в короткие мгновения, которые удавалось провести вместе.

Нельзя.

Ни слова.

Никому.

И поэтому…

— Рыцарь Гардиан невиновен, только я.

— Тебе известно, что маги не имеют права вступать в какие-либо отношения с храмовниками? — синие глаза Мередит пронзительные и острые.

— Да, рыцарь-командор, — голова опустилась под тяжестью взгляда, на мгновение глаза Терона задержались на мече Мередит — красном и словно светящемся изнутри.

— Тогда почему ты нарушил запрет? — сорвалась на крик женщина, а стоящий здесь же Первый Чародей Орсино болезненно поморщился. — Как посмел?

— Я хотел испытать свою силу, — почти совладав со страхом, произнес Терон. Почему-то крик рыцаря-командора не испугал, а успокоил. Может, потому, что за годы, проведенные в Казематах, уже успел привыкнуть к этим ее крикам?

— Почему именно рыцарь Гардиан? — этот вопрос задал рыцарь-капитан Каллен, до этого молча наблюдавший за происходящим.

— Я загадал в тот день, что попробую на первом храмовнике, который войдет в библиотеку, — как можно небрежнее обронил Терон, — это оказался Гардиан, вот и весь секрет.

— То есть, тебе было неважно, к кому применять магию крови? — нахмурился Каллен. — А если бы вошел я?

— Тогда я привязал бы к себе вас, — это далось не так-то легко. Лгать в глаза тому, кто был тебе симпатичен и кого ты уважал, всегда сложно, но необходимо, потому что Гардиан, когда вернется и узнает о случившемся, начнет задавать вопросы, и очень важно, чтобы услышал именно это, чтобы не чувствовал себя виноватым, не казнил за то, что Терона…

— Усмирить, — произнесла Мередит. — И благодари Создателя, что тебя не повесят, как паршивого пса!

***

Эта комната больше похожа на карцер, в который отправляли нерадивых учеников и провинившихся магов: маленькая и пустая, если не считать каменного кресла с вмонтированными в него захватами для рук, ног и шеи. Они такие холодные — эти захваты, и теперь пошевелиться невозможно, вырваться — не получится, а магии в нем нет уже давно.

И так сильно колотится сердце, страх, с которым получалось справляться в кабинете Мередит, сейчас празднует победу. Осознание того, что через несколько мгновений его самого уже не будет, сводит пальцы болезненной судорогой, выступает холодным потом на коже и, вероятно, читается в глазах слишком ясно, потому что храмовник, которому поручено провести ритуал, насмешливо спрашивает:

— Что, испугался, остроухий? Раньше думать надо было, а теперь — поздно.

— Я не боюсь, — ложь прозвучала так жалко, что даже сам Терон не поверил в произнесенные слова.