Рассвет судьбы

Он был счастлив: Виллена оказалась прекрасною женой и очень его любила. Он никогда не скажет ей, что она спит с мужчиной, в жилах которого, течет индейская кровь. В это время ненависть к краснокожим достигла предела. Весь Денвер был возмущен тем, что индейцы нападали на обозы с товарами и резали телеграфные провода.

Зверства индейцев раздувались различными слухами, и большинство горожан верило, что это действительно так. Немногие знали, что некоторые грабежи совершались самими белыми, а вина за это ложилась на индейцев. Многим было выгодно поддерживать в людях постоянную ненависть к индейцам, ведь руками тех же самых горожан можно было убивать ни в чем неповинных шайенов. Перед поселенцами стояла цель – очистить Колорадо от индейских племен.

Нарастающая напряженность опять растревожила душу Джеймса. Среди его друзей было много таких, которые всей душой ненавидели индейцев, и ему приходилось подыгрывать им, смеяться их шуткам, кивать, слушая, как они издевательски описывают образ жизни индейцев, рассказывая подробности их интимной жизни. Все его друзья считали индейцев очень глупыми, невежественными людьми.

– Заберите у них бизонов, – советовал один, – и они сдохнут в течение одной недели.

– Мы уже думали об этом, – отзывался другой.

– На Востоке большая потребность в коже, мясо тоже не помешает, но вот что я вам скажу: если хотите до смерти испугать индейца, сделайте так, чтобы он наткнулся на тушу бизона с содранной шкурой.

Раздался взрыв хохота. Джеймс присоединился к остальным, чувствуя себя актером и, судя по всему, неплохим актером. Вроде бы никто не замечал перемены в его настроении, когда разговор заходил об индейцах.

– Говорят, что скоро откроется сезон настоящей охоты на индейцев. Мы все получим оружие и будем подстерегать и убивать их, где только можно.

– Проклятое правительство говорит, что мы не должны этого делать. Нельзя злить индейцев. Нам напоминают, что мы вообще не должны здесь жить.

– К черту. Если эти краснокожие не могут добывать из земли ее богатства, то им же хуже. Они живут так, как жили тысячу лет назад. Если они настолько глупы, то заслуживают смерти.

– Но, кажется, они живут в полном согласии с природой, – вставил Джеймс. – Они не засоряют рек, не перекапывают горы. Я хочу сказать, что у них тоже стоит кое-чему поучиться. Возможно, если мы попытаемся…

– Ты их защищаешь, Сакс? – перебил его один из банковских служащих.

– Нет, конечно. Я только… гм… мы не можем вечно воевать с ними. Нужно найти способ договориться мирным путем.

– Есть только один путь – убить их всех до одного. – Все опять засмеялись. И с тех пор Джеймс больше никогда не выступал в защиту индейцев.

Горожане продолжали свое наступление на индейцев. В резервации нелегальным путем провозилось виски, и пьяные индейцы превращались в живые мишени. Бывало и так, что поселенцы расплачивались с индейцами спиртным за то, что те воровали для них лошадей у владельцев ранчо, а затем сами же обвиняли их в воровстве.

Некоторые белые похищали краснокожих женщин и заставляли заниматься проституцией, убеждая их, что только так они смогут заработать еду и одежду.

Конечно, все эти издевательства были давно известны, но выглядело все так, как будто белые никогда не нападали на индейцев, никогда не насиловали их женщин и никогда не поджигали их стоянок; во всем виноваты были только индейцы, и дело чести каждого белого – защитить от них свой город.

Учитывая пожелания своих богатых и влиятельных друзей, губернатор Колорадо издал приказ о назначении «полковника» Джона Чивингтона предводителем отряда добровольцев. Чивингтон был в прошлом священником и страстно ненавидел индейцев, убивших его жену. Он ненавидел индейцев сверх всякой меры, за что и звался среди них Убийцей.

Джеймс чувствовал, что все обстоит гораздо хуже, чем он предполагал. Отряд добровольцев готовился напасть на стоянку шайенов и истребить их всех до последнего.

Джеймс прекрасно понимал тактику Чивингтона. Так поступали с чирханами, апачами, остатки которых живут в небольших резервациях. И поскольку шайены настаивают на том, чтобы выполнялось соглашение, принятое в Ларами, то белым ничего не остается, как применять против них силу.

Слушая речь Чивингтона перед жителями Денвера, Джеймс понял, какая ужасная участь ждет коренных жителей.

Сейчас он сидел в своем кабинете и пил виски. В последнее время он все чаще и чаще прикладывался к бутылке.

– Думаю, что это я тоже унаследовал от тебя, дорогой папочка, – пробормотал он.

Он повертел в руках стакан, размышляя над словами Чивингтона. По его спине пробежал холодок. Он опять вспомнил Техас и тех, кто ненавидел индейцев. Он вспомнил свою любимую собаку, которую убили только за то, что она принадлежала мальчику, отцом которого был индеец. Слезы полились у него из глаз. Иногда он чувствовал себя маленьким обиженным ребенком, особенно среди поборников идей Чивингтона, не подозревавших, что среди них находится полуиндеец.

Когда он наливал себе второй стакан, вошла Виллена и в изумлении уставилась на него. Затем она закрыла глаза и глубоко вздохнула.