Расцвет империи. От битвы при Ватерлоо до Бриллиантового юбилея королевы Виктории

Как уже было сказано, обновленный кабинет оказался во всех отношениях либеральнее предыдущего. Пиль приступил к смягчению уголовного кодекса и вытряхнул из него весь мусор мелких и устаревших законов, в том числе отменил смертную казнь за сотню разных преступлений. Тем самым он произвел революцию в уголовном правосудии XIX века. Он изменил законы о транспорте, отменил нефиксированные выплаты для судей, заменив их жалованьем, и упростил уголовное законодательство. Все эти действия заслужили полное одобрение Каннинга. Немного позднее была создана столичная полиция.

Уильям Хаскиссон из Торговой палаты сосредоточил свое внимание на свободной торговле. В то время эти слова были у всех на устах, хотя далеко не все правильно понимали, как свободная торговля воздействует на ценообразование или рынок труда. Продолжая двигаться проложенным ранее курсом, он снизил тарифы на импортные товары и впустил иностранные суда в английские порты. Все это давно пора было сделать. Более ста лет назад в поэме «Виндзорский лес» (1713) Александр Поуп предсказывал: настанет время, когда вольная как ветер и океанские волны Темза будет «для союзов и для встреч, для рода человеческого течь»[7]

.

Хаскиссон также рискнул затронуть цены на зерно, тем самым сделав предварительный шаг к отмене Хлебных законов в 1832 году. Он не мог надеяться угодить одновременно и фермерам, и покупателям, кроме того, нужно было учитывать множество дополнительных факторов, от состояния мелкопоместных дворян-землевладельцев до вероятности голода среди бедных слоев населения. Ему приходилось продвигаться крайне медленно и осторожно. Он предложил ввести скользящую шкалу, согласно которой пошлина на импортное зерно варьировалась в зависимости от его цены на внутреннем рынке. Те, кто не понимал смысла этого шага, сочли его разновидностью компромисса. Несмотря на это недопонимание, мера вступила в действие.

Пока Хаскиссон постепенно выводил экономику изпод опеки государства, Каннинг бросил вызов общепринятым дипломатическим традициям, признав независимость зарождающихся южноамериканских государств. Каннингу всегда приходилось играть роль громоотвода во время бури перемен. Заняв пост министра иностранных дел после смерти Каслри, он столкнулся с очередным Конгрессом «Священной лиги», стремившимся искоренить народные свободы. Каннинг никогда не был членом так называемого Венского клуба старых университетских приятелей, разделивших между собой Европу. Он не желал иметь к этому никакого отношения и выразил свое недовольство, предупредив, что, если Франция или Испания осмелятся напасть на Португалию, давнюю союзницу Британии, Каннинг, несомненно, вмешается. Герцог Веллингтон, выступавший на конгрессе как представитель Британии, заявил: «Мы стоим в одиночестве, поскольку таков наш выбор». Британия не была заинтересована в изменении режима правления в других странах, но она считала нужным признать и поддержать правительства, возникшие де-факто по требованию народа. Вряд ли нужно говорить, что главной движущей силой в этом вопросе были торговля и финансы.

Когда испанцы начали сдавать свои южноамериканские колонии французам, английские торговцы, разъяренные перспективой потери рынка, обрели сильного союзника в лице собственного правительства. Британские торговые суда действовали как неофициальный военный флот, обеспечивая снабжением и коммуникациями занятые повстанцами территории. Армия из шести тысяч британских добровольцев помогла Симону Боливару доказать, что он не напрасно носит титул Освободителя во всех странах от Венесуэлы до Эквадора. Каннинг играл в происходящем самую видную роль, возглавляя политическую атаку (или как минимум подрывную деятельность). К концу конфликта Британия признала государственную независимость Колумбии, Мексики, Бразилии и Аргентины. Позднее к этой цепочке присоединились Венесуэла и Гондурас, тем самым гарантировав, что Южноамериканский континент никогда больше не попадет в руки Испанской империи. Однако коренному американо-индейскому населению предстояло вытерпеть еще много десятилетий принудительного труда под гнетом испанских поселенцев.